Надежда Сидорина - История одной любви на другой планете

Алекс узнал про это не сразу после того, как сошёлся с Фертой. Но теперь жуткий образ любимой, повисшей где-нибудь под потолком в чулане и превращающейся в безжизненный кокон, преследовал его при любом упоминании об этих сепарированных репродуктивных органах. Со временем это знание перестало мучать его, но вот неприятная картинка всё же мелькала периодически перед мысленным взором, – и Алекс старался делать всё ради безопасности той, которую любил.

Он уже не помнил точно, чем он занимался на Земле и как оказался на этой удивительной планете. Кажется, он был инженером, – поэтому с особенным удовольствием делал усовершенствованные заглушки и запоры против «морских огурцов» и прочих непрошенных гостей.

Отогнав неприятные мысли и видения, Алекс вернулся к тому делу, которому он хотел посвятить немного сил и времени этим утром. Он посмотрел вокруг в поисках кромхов. Они были яркие, радужные и часто меняли цвет. Круглые, с несколькими небольшими отростками, размером кромхи походили на крупную сливу. Ферта очень любила есть их на десерт.

Материнское растение кромхов обычно прилегало к почве и его трепещущие листья –водоросли лишь немного вздымались над её поверхностью. Зато плоды – кромхи – парили достаточно высоко, бодро прыгая вверх и вниз, как мячики. Они могли подняться на пару метров вверх и стремительно опуститься обратно к материнскому растению. Лоуэн считал их слишком мелкими, поэтому не ел. А может быть, они были для него недостаточно активными, – Алекс точно не знал. Только Ферта имела достаточно сильные ментальные импульсы, чтобы общаться с Лоуэном.

Насколько Алекс понял из объяснения Ферты, кромхи тоже обладали ментально-эмоциональными импульсами и обменивались ими с материнским растением, – поэтому не могли улетать от него далеко. А через свои отростки, в которых находились отверстия, зрелые кромхи рассеивали семена, распространяясь таким образом на новые территории.

Для сбора кромхов Алекс использовал специальную поясную сумку, которая реагировала на его слабые ментальные волны и впускала в своё лоно его руку с зажатым в ней кромхом, а когда Алекс отпускал кромха и вынимал руку, отверстие исчезало, – иначе кромх мог бы найти щель и выскользнуть обратно. Они всегда чрезвычайно сильно стремились вернуться к материнскому растению.

– Слушай, а им… Не больно? – спросил однажды Алекс Ферту, с аппетитом закусывающую кромхами. Он размышлял о всех этих ментально-эмоциональных связях, природа которых так и не стала для него совершенно понятной.

– Больно?! – Ферта от души рассмеялась. – Ну, ты же ешь на своей планете какую-нибудь… Клубнику? Вот и кромхи тоже…

Она ненадолго задумалась, подбирая такое объяснение, которое было бы наиболее близко земному сознанию Алекса.

– В этом нет ничего плохого. Они просто переходят из одного состояния в другое.

Этой ночью им было особенно хорошо и Алекс крепко уснул. Утром его разбудил неистовый рык, переходящий в визг, пронзающий так, что Алекс почувствовал подступающую тошноту. Ферты в кровати не было.

Алекс вскочил на ноги, – видимо, слишком резко, – он покачнулся и остановился на краткий миг, чтобы темнота перед глазами рассеялась.

Тем временем жуткий звук оборвался, а Алекс наконец пришёл в себя и выбежал в коридор. Он видел в проёме двери, как Ферта шарит по шкафчикам на кухне, обеспокоенно оглядываясь. Проследив за её взглядом, Алекс увидел щупальце, лежащее на полу, – чужое щупальце!

Схватив что-то, что подвернулось под руку, Алекс ворвался на кухню и замер с высоко поднятой кочергой в руке: щупальце принадлежало существу, отдалённо похожему на Ферту, это вовсе не был «морской огурец».

– А, ты встал, – улыбнулась ему Ферта.

– Да…

– Знакомься, это моя мама.

Алекс замер в изумлении и на какое-то время мысли совершенно перепутались в его голове. Пока он пытался ухватить ускользающую мысль, Ферта продолжала:

– Лоуэн ещё очень молод, я не успела настроить его воспринимать мою маму как члена семьи, – мать при этом недружелюбно фыркнула.

Алекс заметил, что от того щупальца, что лежало на полу, расползается голубоватая лужица, ртутно поблёскивающая в утренних лучах Арктура.

– Мне очень жаль, – пробормотал Алекс, отчаявшись нащупать ту мысль, что нестерпимо металась и билась в голове, словно кромх во чреве непроницаемой сумки.

Ферта наконец нашла заживляющий спрей и обработала раны на щупальце своей матери.

Алекс постепенно и неуловимо терял ощущение реальности происходящего. С огромным трудом, преодолевая навалившуюся слабость, он вытер пятно на полу, чтобы помочь Ферте, и, помыв руки, извинился перед дамами:

– Мне слегка… Нездоровится. Прилягу ненадолго. Простите, что… – Алексу становилось всё сложнее подбирать слова. Не в силах окончить фразу, Алекс направился в спальню так быстро, как только позволяло ему слабеющее тело. В вожделенной комнате он всё же рухнул, не добравшись до кровати.

«Чёрт возьми, да что же такое со мной творится?!» – Алекс, напрягая своё стремительно блекнущее сознание, попытался вспомнить, не ел ли он накануне чего-нибудь необычного.

«Так и знал, что когда-нибудь… Отравлюсь! Но чем же я мог…» – мысль из обычно бурлящего потока превратилась в теряющийся ручеёк и её пунктир уже не складывался в стройные фразы.

Где-то рядом раздался тихий влажный шелест, будто огромная улитка ползла, передвигая свою подошву по ровной поверхности пола.

Алекс почувствовал, как что-то сильное обхватило его тело в нескольких местах и аккуратно положило на постель. Приоткрыв глаза, он увидел край знакомого щупальца, соскользнувшего с кровати обратно на пол.

– Фер… – Алекс попытался поблагодарить жену за заботу, но он уже не мог говорить. Он так ослаб, что уже не было сил даже беспокоиться за своё состояние.

Внезапно голова прояснилась и Алекс смог ухватить ту самую мысль, гулко ухавшую в голове и требующую его внимания: «Её мать… Как такое возможно?!».

– Я ненадолго остановлю процесс отключения твоего самоосознания, – сказала Ферта, устраиваясь рядом с постелью. – Твои двигательные функции уже почти полностью утрачены, да это тебе больше и не нужно.

«Как это не нужно?» – Алекс испытал смутное беспокойство, которое ещё даже не успело выразиться в оформленной мысли, но Ферта ответила ему: