Иван Ободовский - Подо льдами кометы

– Па-йие-кха-лы! – попытался по-русски ответить Брэдли, разумеется, вспомнив о легендарной фразе Гагарина.

Раздался гул насоса, откачивающего воздух из шлюза. Его сменило тихое жужжание электромотора, открывающего рампу планетохода-челнока. Металл рампы почти бесшумно коснулся льда кометы.

Путь был открыт.

– Кто первый, Эндрю? – поинтересовался Брэдли.

– Мы тут всё-таки от имени всего человечества, тёзка. Давай одновременно.

– Давай, Эндрю! Сделаем это ради всего человечества!

Два сапога ступили на поверхность. Первое, что бросилось в глаза, – идеально ровный пол посередине пещеры. Он совершенно не контрастировал с причудливыми фракталами ледяных глубин кометы, выглядя так, будто его выровнял гигантский нагретый меч. Пещера была размером со школьный спортивный зал, если не больше. Свет мощнейших светодиодных ручных фонарей терялся между блестящими ледяными наростами, не позволяя определить размер галереи. Огромные сталактиты свисали с потолка пещеры, кое-где были сталагнаты, а вот сталагмитов не было вовсе, что обрадовало Лугового. На Земле, во время тренировок в зале, имитирующем острую ледяную поверхность кометы, даже он с трудом справлялся с передвижением между острым рельефом небесного тела, а его коллеги несколько раз падали, чудом не получив пробоин в скафандрах.

Обернувшись, космонавты начали осмотр места падения планетохода. Он скатился по довольно крутому ледяному склону, начинавшемуся где-то в вышине, задней частью вперёд, упершись самой задней из восьми пар колёс в ледяной выступ у подножия. Удивительным было наличие по бокам склона будто специально намороженных ледяных стенок, которые, очевидно, и помешали роверу упасть где-нибудь посередине горки. Над склоном зияла пробоина, которую так ошибочно считали твёрдой, пригодной к посадке поверхностью…

– И как он уцелел?.. – недоумевающе спросил Луговой.

– О, это всё заслуга наших автоинженеров и ракетчиков! – с гордостью ответил Брэдли. – Я видел, как они испытывали планетоход на прочность в Пасадене. Сбрасывали его краном со ста футов на моих глазах, да! Ну а потом, очевидно, дорабатывали конструкцию.

– Да уж, такие испытания оказались очень кстати. Внешне он цел, – констатировал Луговой, обойдя ровер и осмотрев его. – А что показала диагностика систем?

– Все окей, Эндрю. А связь не работает из-за толщи льда над нами. Вот если бы «Галлей» находился прямо над той дырой… – мечтательно ответил Брэдли, показывая на нее пальцем.

– Это мы сейчас организуем! – решительно ответил Луговой и полез за чем-то в ящик с оборудованием.

Этим чем-то оказалась обыкновенная ракетница.

– Серьёзно? – с насмешкой спросил Брэдли.

– Есть идеи получше? «Галлей» застыл в космосе так, чтобы с него было видно место посадки. Может, Кармене и увидит искры.

– Не факт, но ты прав, тёзка: всегда стоит попробовать.

После пары выстрелов зелёными и красными ракетами космонавты продолжили осмотр зала. Луговой пошёл направо, Брэдли – налево. Тут на связь вышел Хаусфельд:

– Эй, д-друзья, есть для вас кое-что странное.

– Хуго, а ты весь в трудах, я смотрю, – ответил Брэдли. – Выкладывай, что там.

– Да то там, ч-что я вроде у-уже н-нормально себя чувствую, а подумал, что к-крыша поехала. Но приборы не врут – ускорение своб-бодного падения в з-зоне аварии… – его по-прежнему не отпускал озноб, – р-равняется д-дев-вяти целым и… и ч-четырём десятым.

– Что-о-о-о?!! – в один голос удивлённо воскликнули Эндрю и Андрей.

– П-приборы не врут, друзья, – ответил Хуго. Гравитация тут почти как дома.

– Ну вообще… – начал говорить Луговой, – Эндрю, ведь даже по ощущениям тут почти как на Земле. Чувствуется, что скафандр тяжелее, чем на Луне. Я думал, это потому что мы измотаны.

– Я тоже это заметил, коллега. Странно очень всё это, странно… Мои биодатчики, кстати, показывают, что мой организм работает почти так же, как на Земле. А что говорят твои биодатчики, коллега? Эндрю? Приём?

Эфир отозвался тишиной. Луговой не отвечал. Брэдли, осматривающий ледяные сталактиты, резко обернулся, чтобы найти товарища. Он увидел свет фонарей скафандра за несколькими огромными, толщиной со столетний дуб, сталагнатами и поспешил туда.

«Действительно, и при ходьбе ощущения, будто я в Хьюстоне, в центре подготовки», – отметил Брэдли. Он нашёл Лугового стоящим лицом к ледяной стене и хотел было уже спросить, в чём же дело, но то, что осветили уже и его фонари, заставило его самого застыть в недоумении.

Вся стена была исписана какими-то значками, похожими на группы черточек. Тысячи их были в виде отдельных символов, состоящих из двух, трёх, четырех черточек, образующих аккуратные квадраты размером десять на десять символов, несущих информацию смотрящему на них. Они сопровождались изображениями, до ужаса похожими на чертежи. Причём наверное даже школьник, интересующийся космонавтикой с лёгкостью смог бы увидеть в этих чертежах устройство космической станции с её галереями жилых и научных отсеков. Да и с близкого расстояния Брэдли также обнаружил, что стенка вовсе не ледяная, а металлическая. Прозрачный лёд лишь покрывал серебристый блестящий металл.

– Что за чертовщина? – тихим голосом спросил Брэдли. – Ты же это тоже видишь, коллега, да?

– Ага-а… – только и смог ответить ошарашенный Луговой. – И знаешь, что ещё более странно, тёзка?

– Что же?

– Я, кажется, могу это прочесть… – неуверенно, чуть ли не под нос ответил Луговой.

– Прочесть? Каким образом? Это же… Язык инопланетян!

– Может, и так. Но эти значки очень похожи на клинопись. Мой отец…

– Ты говорил, он был академиком.

– Да, академиком, – Луговой подошёл поближе к участку стены, – специалистом по древнему Двуречью – Ассирии, Вавилону, Шумерам. И я видел в детстве, как он переводил эти тексты. Вот тут, кажется, написано, – Андрей принялся читать символы, водя вдоль них указательным пальцем, – «Путь», э-э-э… «Смотреть», э-э-э… «Стена»… «Земля»… «Вн-Вниз»…

– Реб-бята, ч-что вы там н-нашли? – раздалось в наушниках Лугового и Брэдли.

– Хуго! – хором воскликнули они. – Как мы могли про него забыть!

– Вот что, Эндрю, – предложил Брэдли, – давай всё-таки пробовать выехать на планетоходе на поверхность. Тут такой крутой подъем… Надо использовать маршевые двигатели. Хуго станет только хуже со временем.

– Со включёнными движками будем выезжать? – с ехидной улыбкой спросил Луговой. – Узнаю того сумасшедшего Брэдли, распугавшего пролетом на сверхзвуковой скорости народ на авиашоу в две тысячи пятьдесят девятом!

– Да и Вы, коллега, много интересных вещей на гиперзвуке вытворяли на испытаниях нового шаттла! Ладно, хватит пустых разговоров, идём к роверу! Ты же тоже сфотографировал стену?