Андрей Мансуров - Капризная с-сука!..

– Вот эту. Так. Так. Следующую. Нет. И снова – нет. А, вот эту – сюда! Нет. Нет.

Через полчаса ящик опустел. Харпер, автоматически считавший, прикинул: сто двадцать девять картин. Значит, сейчас на стенах в каютах ребят – сто семьдесят одна картина. Нормально – по три-четыре на человека. Наиля отобрала шесть. Вероятно – по три: в спальню, и в зал.

Среди отобранного ею имелось три великолепных пейзажа: альпийский луг с ручьём и горами на дальнем плане, густая северная тайга с папоротником и зарослями кустов с красными ягодами в подлеске, и Австралийский знаменитый «Красный камень», или Рэд Рок. Остальные же представляли собой репродукции картин: «Возвращение блудного сына» Рембрандта, «Юдифь», вот только Харпер не помнил, чьей работы, и великолепную фотографию на фоне античных руин: обнажённой натурщицы, поражавшей своим божественно стройным и пропорциональным телом и хищно-целеустремлённым выражением на лице.

Второму помощнику пришло в голову, что уже по одним отобранным их дамой картинам можно было бы составить отличный портрет её характера и склада ума…

Но Наиля прервала его абстрактные рассуждения репликой:

– Благодарю, господин Станислав! Думаю, этих шести мне пока хватит. Потом, если что, поменяем. Мне приглянулась ещё пара пейзажей, и портретов. Но это – позже. А пока…

Кажется, вы упомянули о каких-то сувенирах? Настольных? Что это? И – где?

– Минуту, уважаемая миссис МакГоннегал. Я должен вначале всё разложить, как положено! Порядок есть порядок!

После того, как все три офицера аккуратно уложили назад в ящик вынутые картины, и закрыли крышкой, робот под подволком снова ожил, и споро вернул увесистую коробку на место. Комендант удовлетворённо крякнул:

– Порядок! Идёмте.

Сувениры не показались Харперу достойными внимания, да и Макс Иверсен, посмотрев на них, скривил рот. Но Наиля, чуть не взвизгивая от восторга, отобрала два: в первом внутри большого хрустального шара от поверхности прозрачной сферы к её центру струились и змеились чуть слышно жужжащие молнии. У второго, представлявшего собой толстый прозрачный же цилиндр на двух блинах из натурального дерева, внутри неторопливо кувыркались, то опускаясь ко дну, то снова взмывая к макушке, двигались огромные яркие пузыри разных цветов, в какой-то тягучей жидкости. На вопрос Наили Станислав сказал, что точно не знает, поскольку этот сувенир уже брали, и коробку с инструкцией он ликвидировал, но вероятней всего это – анилиновые красители в глицерине. Работали обе игрушки на электричестве – от них шли стандартные шнуры питания.

Далее перешли в каюты-склады с мебелью.

Наиля отобрала журнальный столик и два удобных кресла. От кресла-качалки женщина со вздохом отказалась:

– Уж слишком это меня расслабляло бы… И разбаловало! Да, кстати!

Вот не подумала! А как мы будем эти шесть репродукций в моей каюте развешивать?! У них же нет крючков или петель?

– Не волнуйтесь, миссис МакГоннегал. Развесим стандартно. Вот, – комендант вынул из кармана тонкий цилиндрик, – универсальный скотч. Держится намертво, но отрывается, если что, в пару движений! Репродукции не портит.

– Ага. Отлично. Ну что ж. Идёмте дальше. Мне ещё нужны книжные полки, и сами книги – у наших там, на Станции, были. И я даже помню, какие мне понравились. И я бы хотела их…

Закончила Наиля выбор только через два с лишним часа: как раз подгадала к началу ужина. С традиционно каменным выражением на лице Харпер пообещал, что они после приёма пищи обязательно придут, и помогут всё развесить и расставить.

Наиля снова на него посмотрела.

Но ничего не сказала.

Из чего второй помощник заключил, что кирдык ему ещё предстоит.

Сайрус Хоппер поздоровался с капралом Дзорбой без церемоний, положенных по Уставу: за руку. Пришедший с капралом Джон Картрайт добавил и слова:

– Привет, Сайрус. Пасьянс раскладываешь?

– А то! От нехрен делать тут хоть на стену лезь. Развлекухи: только сплетни о нашей козе. Как она кого отчитала, или чего такого оригинального в свою каюту натащила!

– Ну, с этим-то понятно, – Капрал Дзорба криво усмехнулся, вынимая из кармана плоскую флягу, и ставя её на стол, сдвинув карты, – Бабы – они бабы и есть! Им бы только квартирку. Да ещё и полную всякого д…ма! Чтоб чувствовать себя – Хозяйкой! И уж ругаться на всех и пилить, пилить… Нашего ни в чём не повинного брата!

– Ну, если верить доку Людвигу, всё это – просто защитная реакция. Она ведь сейчас – реально самое несчастное человеческое существо на ближайший миллион парсек! – хозяин радушно достал и расставил стаканчики, и тарелочку с нарезанным сыром и колбасой на кусочках дрожжевого хлеба.

– Это почему ещё?

– Ну как же! Ни одной женщины, чтоб посплетничать, потрепаться, излить душу. А вместо этого вокруг – только жестокие и похотливые кобели! Конечно, она хочет, чтоб хотя бы видимость была. Этого самого Дома. Крепости. Но всё равно – она одинока. И несчастна. Вот ты сам – был бы счастлив, окажись ты в окружении пятидесяти женщин?

– Ха, он ещё спрашивает! ДА! Был бы! Я бы посчитал, что попал прямиком в рай!

– Ага. Это в первые две недели. Ну а пот о м, когда стёр бы себе …й до мозолей? А они бы всё: «Давай, да давай!»

– Н-у-у… Хм. Об этом я не подумал.

– Вот-вот. А теперь представь, что тебе и бежать некуда! И все тебя – хотят и хотят! Вот прямо – не переставая! И все такие… Настойчивые!

– Вот чёрт. Может, ты и прав.

– Да уж конечно. Поэтому. Нужно вести себя с ней… Помягче. Чтоб не боялась. И чтоб не думала, что вот прямо всей толпой мы на неё набросимся! И изнасилуем!

– Хм-м… Согласен. Не буду больше смотреть на неё волком. А то ещё действительно – замкнётся, испугается… Ладно, уговорил.

Будем нашу вредную козу беречь! Вот только…

– Да?

– Эх, на секс бы раскрутить её побыстрее!..

Ладно, разливай уже скорее, а то размечтались мы что-то о журавле в небе. Синица выдохнется.

Развешивание и расстановка прошли, если можно это так назвать, штатно.

– Так, лейтенант, это кресло – сюда. А-а, нет, так второе не поместится. Значит, переставьте их оба сюда. Вдоль стены. Нет, журнальный – между ними. И вот эту штуку – на центр. Что? Шнур до розетки не достаёт? Ну, тогда ближе к стене. Нормально? Хорошо. Но теперь мне не нравится. Раз так – сдвигайте оба кресла влево. Достаёт? Ага.

Ладно, теперь займёмся цилиндром. Его я хотела бы на… Стол. Как буду кушать? Да очень просто. Сдвину всю еду вон на тот край. А табурет поставлю под стол. Ну-ка, включ и те. Прекрасно. Нет, не прекрасно. Поменяйте-ка местами вот эту круглую фигню и цилиндр. Хм… Пожалуй, так лучше. Да, оставьте так. Если что, снова поменяем.