Александра Василевская - Странники Одиннадцати Пространств. Кажущееся величие

– Хорошее выражение. А что не так с твоими сородичами?

– Начнём с того, что только я одна на всей этой отсталой планете говорю на хифссдангле. Кстати, меня зовут Сэн Йок.

– А меня – Райтлет Фэнгкло. Как же так вышло, что только ты знаешь общегалактический?

– Повезло как-то. Было дело не так давно.

И пока Райтлет восстанавливает силы и поглощает нужные питательные вещества, Сэн начинает свой рассказ.

– А я сегодня утром встал пораньше и побежал в парк на пробежку, бегу, а навстречу мне инопланетяне!

– Да ладно врать, никогда не поверю, что ты утром встал и побежал…

Анекдот

Странно в этом самом обыкновенном рабочем дне было только одно: то, что он рано закончился, хотя телевизионных программ было неприлично много, и характер у них был самым скверным. Впрочем, странно это было только для Сэн – если бы она хоть сколько-нибудь вслушивалась в бесконечную болтовню сослуживиц, она бы знала, что у мужа сестры подруги тёти какой-то начальницы – день рождения, и по этому поводу намечалась большая пьянка.

Трезвенница Сэн, которая в любом случае не пошла бы ни на какую пьянку, привычно пнула дверь своего цеха сапогом и устремилась в одно симпатичное местечко за городом. Там располагались руины древнего поселения тц-рики. Им было никак не меньше трёх тысяч местных лет. Дело в том, что две тысячи девятьсот лет назад обществом тц-рики был принят тот самый квазитримперский порядок. Очень помогла ему религия, догматы которой за пару дней сочинили несколько предприимчивых и жадных представителей высших каст. Суть всей выдумки в том, что на всё воля богов, и ничего в этой жизни с этим поделать нельзя. Боги распорядились так, что тц-рики изначально неравны и должны заниматься только тем, что предначертано (читайте – как вздумается управленцам и, разумеется, религиозным деятелям). Можно только смиренно работать на благо общества (читайте – управленцев и религиозных деятелей) и покорно принимать все удары судьбы. Тогда можно рассчитывать на щедрое вознаграждение в загробном мире – вечное блаженство в райских кущах. Такую незамысловатую и даже банальную религию её изобретатели распространили весьма жестоким способом: запудрили мозги молодому поколению и настроили его против старшего. А старшее поколение считало, что судьба каждого – в его руках, и боги могут лишь помочь принять правильное решение. Некоторые даже думали, что богам вообще нет никакого дела до таких мелочей. Старшие тц-рики полагали, что изначально все свободны и вольны выбирать себе любое занятие по душе, что жизнь – единственна, и потому ценна… и ещё свято они верили в то, что нет ничего хуже, чем навязывать кому-либо своё мнение. Но фанатики своё мнение как раз-таки навязали. Не обходилось и без жертв: самых упорных противников безумного религиозного движения сжигали на кострах – конечно же, «по воле богов» (читайте – управленцев и религиозных деятелей)…

Так древняя культура мудрых и справедливых тц-рики пала под натиском нового порядка. Остались от неё лишь жалкие крохи – вроде тех руин, у которых обожала проводить свободное время Сэн. Больше всего она любила разглядывать красочные рисунки и читать тексты на стенах огромного древнего храма, который уходил глубокими коридорами далеко под землю. Каждый раз Сэн находила в храме то какой-то неведомый ход, то малозаметный рисунок, то неизвестный текст.

Но в этот раз нечто новое пришло снаружи – с неба.

Неподалёку от храма приземлился крупный утюгообразный космический корабль. Сэн увидела, как из корабля выбежали два очень странных существа. Одно из них было таким же двуногим и двуруким, как и она сама, но у него почему-то не было зелёного меха и длинного хвоста. Другое существо было трёхногим и трёхруким. Меха и хвоста у него тоже не было.

Сэн смотрела немало фильмов, в которых происходило примерно то же самое: средь бела дня на Тыттоке приземлялся космический корабль, из него выходили какие-то диковинные пришельцы… а дальше шли кровь, кишки и прочие радости, и смысл всего маловысокохудожественного действа сводился к тому, что все инопланетяне по определению опасны. Но в Сэн всегда был силён здоровый скептицизм. Она сомневалась и в самом существовании пришельцев. А если они и реальны, думала Сэн, вряд ли они безусловно опасны. Неужели не бывает добрых инопланетян?

Вообще-то, в глубине души тц-рики ужасно хотелось когда-нибудь с инопланетянами познакомиться… поэтому, не теряя времени, Сэн побежала прямо к двум пришельцам. Правда, вскоре в ней опять взыграл скептицизм, и она остановилась. Что, если эти существа всё-таки опасны? Например, разносят какую-нибудь жуткую болезнь? Или едят жителей тех планет, на которые прилетают? Или… придумать ещё какую-нибудь версию Сэн не успела, потому что пришельцы заметили её и бросились навстречу.

Вблизи оказалось, что одно из существ было седым человеком с тонкими усами и острой бородкой, а другое – красно-бело-фиолетовым представителем необычного вида чучундр. Правда, Сэн видовая принадлежность пришельцев, по понятным причинам, была неизвестна.

Ровно так же, как и язык, на котором инопланетяне в один голос обратились к ней:

– Эльхи чапархэм дэй цишлабо! Гартуха тау хифссдангл? 21 21 Мы прибыли с миром! Ты говоришь по-общегалактически? Инопланетяне увидели, что хифссдангл пушистому аборигену недоступен. Человек начал лихорадочно рыться в многочисленных карманах своего жилета и, ничего не найдя, обратился к напарнику:

– Шой тайту плангонхи? Мишундэм грапэн, сэ тайтэ навоноло цигли зафунден он чокжелле… фаркуда! 22 22 У тебя нет имплантов? Забыл взять, а в бардачке копаться некогда… чёрт побери!

– Тайтэ он навоноло влубо! 23 23 Нет ни в одном кармане!

– Шакса, йе вот эльхи кенэшу гартхэсэ? 24 24 Зашибись, и как мы тогда будем говорить?

– Дэй клайпахи, дооро! 25 25 Жестами, очевидно!

– Акту! Тиссанэ! Зукрулхи! Шой мишундэм платцэка йе стил! Сэ гахольду ван, уштакану? 26 26 Погоди! Знаю! Рисунки! Платальбом и стилус я не забыл. Но ты тоже помогай, слышишь?

Человек вытащил из кармана жилета стилус и книгоплат с чистыми страницами, так называемый платальбом, после чего быстро изобразил корабль, грузовой отсек которого был набит какими-то ящиками, и себя с напарником рядом. Далее он добавил какой-то более замысловатый летательный аппарат позади грузового корабля. И затем он нарисовал несколько многозначительных линий, в которые попытался вложить напряжение от погони. Но выразительнее линий на рисунке было беспокойство чучундры, во всех четырёх глазах которого читалась паника.