Стивен Дональдсон - Запретное знание

Ее борьба найти лучший ответ чем насилие, шизо-имплантаты и предательство здесь и закончатся. А то, что представлял собой ее отец, вероятно, выживет.

Она лишь краем глаза видела Ника, словно он существовал на краю реальности, которая расширялась вокруг нее сильнее и сильнее, делая все ясным.

Он был закрыт насилием. Отпустив ее руку, он сжимал кулаки в бессознательном угрожающем жесте. Сера лилась с его визора. Он пробормотал сквозь зубы:

– Это не может быть принято.

Через мгновение паузы голос сказал:

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, это может быть принято. Вы приняли это.

– Нет, ничего подобного! – заорал он в ответ. – Черт побери, я не знал! Я не знал, что прошу уничтожить ее разум!

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, – невозмутимо продолжал голос, – это не имеет значения. Соглашение было достигнуто. Нужно действовать на основе соглашения.

Соглашение включает женскую человеческую особь, а не вас. Ее согласие подтверждается ее присутствием здесь. А ваша враждебность Амниону доказана. Вы подозреваетесь в неискреннем подходе к договору. Предполагается, что вы вернетесь в космос, принадлежащий человечеству и сообщите, что Амнион отказывается действовать на основе соглашения. Вера в Амнион будет нарушена. Необходимая торговля будет сведена на нет. Это невозможно. Без торговли цели Амниона остаются недостижимыми.

– Правильно! – ответил Ник. – И вся ваша бесценная торговля будет сведена на нет , когда космос, принадлежащий человечеству узнает, что вы уничтожили одного из моих людей, не обращая внимания на мои желания! Меня не волнует, думаете вы или нет, что она согласна. Я не позволю ей сделать это. Я не знал , каковы будут последствия!

– В третейском суде, – голос был все так же невозмутим, – записи продемонстрируют честность намерений Амниона. Они будут демонстрировать согласие женщины относительно соглашения. Вы преданы собственным незнанием, а не Амнионом. Осторожность человека возрастет, но торговля с человеком не будет сведена на нет.

Ник повернулся, чтобы проверить расположение охранников, словно прикидывая шансы на побег. Затем он рявкнул:

– Микка!..

Морн остановила его.

– Ник, все в порядке, – если бы он приказал Микке начать самоуничтожение, второй пилот подчинилась бы; тогда все будет напрасно. – Я не боюсь.

Он повернулся к ней, словно она оглушила его:

– Ты что?

– Мы зашли слишком далеко, чтобы идти на попятную.

Это, должно быть, говорила черная коробочка, а не она сама. Она до сих пор была разумна, она разумна , а «перенос разума» потряс ее до основания; последствия для маленького Дэвиса подорвали ее дух. Он будет рожден, считая себя ей , его мозг будет полон насилия и предательства, когда природа будет требовать лишь отдыха, пищи и любви. Сама мысль об этом казалось невозможной, извращенной; она знала это, потому что не сошла с ума.

И тем не менее, она хотела этого. Если ее разум будет передан ее ребенку, он будет передан без разъедающей поддержки, деструктивных ресурсов шизо-имплантата.

– Тебе необходимо починить «Каприз капитана», а мне нужен мой сын. Меня не волнует, чего это будет стоить. Я не боюсь. Меня не пугает риск.

– Это уничтожит тебя, – прошипел он в наушники, приближая свою голову к ней, так что их визоры соприкоснулись. – «Полная и неизлечимая потеря мотивации и функций». Я потеряю тебя.

Вектор Шахид сказал ее имя и замолк.

– Морн, – мягко выдохнула Микка Васацк, – тебе не следует этого делать.

– Меня не пугает риск, – повторила она, прислушиваясь к звуку разрушения, эхом звучащему в ее шлеме.

И прежде чем Ник успел вмешаться, Морн повернулась к амнионцу и сказала:

– Соглашение достигнуто.

Доктор ответил:

– Тогда принимаемся за дело.

Ник издал короткий резкий вопль, похожий на крик ярости.

Она отошла от него, оставляя его охранникам.

У ближайшего операционного стола она остановилась и принялась отстегивать визор.

Доктор протянул ей дыхательную маску, которую держал в руке. Она покачала головой и пробормотала:

– Еще не сейчас.

Когда она открыла визор и сняла шлем, резкий, как вонь горелого трупа, воздух Амниона обжег ее легкие; но она стерпела. Она должна была сделать еще одно, чтобы довершить свое поражение.

Сняв скафандр и держа его в руках, совершенно нагая, она остановилась перед операционным столом. Затем полезла в карман своего скафандра и сжала черную коробочку; она увеличивала интенсивность ее действия, пока не оказалась на краю огромной бескрайней потери сознания.

Едва держась на ногах, она взяла маску для наркоза.

И когда она прижала ее ко рту, кислород и анестезия обволокли ее розовым похоронным маслом долгого сна.

– Морн! – снова закричал Ник. Но она уже не могла услышать его. Неожиданно мягко, хотя она была не в том состоянии, чтобы что-то чувствовать, амнионец оберегал ее сон, пока работал. Вспомогательными руками он положил Морн на операционный стол, взял из ее рук скафандр и положил рядом с ней.

Была взята кровь. Электроды были подключены к ее черепу, к главным мышцам на руках и ногах.

Затем в ее вены была введена чужая сыворотка. Биологический катализатор начал действовать.

Через несколько минут живот Морн чудовищно вздулся. Вскоре у нее между ног брызнули воды; тазовые кости разошлись; тело начали сотрясать потуги.

Осторожно, как любой хирург-человек, амнионец принял Дэвиса Хайланда из ее тела. Доктор завязал и отрезал пуповину с необыкновенной мягкостью, очистил сопротивляющегося младенца – пытающегося найти нормальный для человека воздух – и поместил ребенка на второй операционный стол, подключил электроды в те же места, что и у Морн, включил напряжение и закрыл операционный стол колпаком.

Мгновенно нормальная смесь O/CO 2 окружила ребенка, и он стал нормального розового цвета.

В то же самое время новые химикаты были впрыснуты в Морн, чтобы облегчить ее восстановление. Плазма заместила ее кровь; коагулянты и нервные успокоители укрепили ее тело.

На втором операционном столе началось биологическое ускорение времени. Мощный аминокислотный суп, полный секретов и гормонов, питал каждую клетку маленького тела Дэвиса, включая заложенные в ДНК программы, на которые должны были уйти месяцы; удовлетворяя колоссальную потребность организма в азотистых соединениях и калориях; позволяя телу расти и шириться – так же удивительно растущий и всепоглощающий как раковая опухоль.

Под тонким колпаком тело ребенка начало вытягиваться, набирать вес и мускулатуру; детский жирок облек тело и растаял, кости начали утолщаться и удлиняться; волосы и ногти стали невероятно длинными, и доктор срезал их. В то же самое время электроды, прикрепленные к Морн, копировали жизнь Морн и передавали ее в него; нервную память, позволяющую контролировать мышечный тонус, навыки; опыт, который приносит с собой язык и основные понятия реальности; смесь стимуляции и памяти, которая создает личность и делает возможными принятие решений.