Радомира Берсень - Дороги в темноте

Проснулась я от того, что меня резко подбросило вверх. Вернее, не проснулась, а немного пришла в себя. Ощущение оглушенности и лютого желания спать и не просыпаться никогда, мешали мне сориентироваться в ситуации. Меня здорово трясло. Очередной толчок и внезапно ворвавшийся в уши шум, позволили сделать вывод, что меня куда-то везут. Видимо, дорога была не очень – нас трясло как в сумке кенгуру. Кто-то выругался. Сквозь ресницы я поизучала обстановку и сделала вывод, что я лежу на какой-то доске, в микроавтобусе. Тут мы снова подскочили и рядом со мной вдруг заговорил незнакомый голос:

– Леха, да смотри ты куда едешь! Ты эти ямы объехать, что ли, не можешь?

– Да на этой дороге проще вырастить крылья, чем объехать! – Раздраженно откликнулся Леха-водитель. Он у меня за головой. А тот что с претензиями, где-то сбоку, слева. Я вдруг поняла, что как-то странно себя чувствую – будто меня держат несколько рук. Прислушавшись к ощущениям и слегка подвигав руками, я отчетливо поняла – я привязана. Видимо, это что-то вроде носилок как у «скорой помощи» – с ремнями, чтобы пациент не падал. Ну, и не выпендривался тоже, если он буйный. Побоялись, стало быть, что проснувшись я решу продолжить концерт. Однако сил на это у меня уже не было. Да и какой смысл? Ну посопротивляюсь я какое-то время, а потом мне снова руки до лопаток завернут, да попутно по морде настучат, зачем оно мне? Надо действовать по-другому – хитростью. Я слегка застонала и вяло поболтала головой. Сидящий рядом наклонился ко мне и потрогал ремни, заодно лапнув мою грудь. Давай, дядя, радуйся жизни, пока еще можешь, недолго будет длиться твое счастье. Открыв свои прекрасные сонные очи, я постаралась произвести впечатление очень слабо соображающей.

– Где я? – Прошептала я. Кстати, пить очень хочется, прямо в горле пересохло. Все ощущения ну точь-в-точь как после общего наркоза.

На меня в упор смотрела встревоженная рожа молодого солдатика.

– Ты пока что тут. – Как-то невпопад ответил он, а потом спохватился. – Отставить вопросы. Приедешь – узнаешь.

Это звучало как приговор. Но у меня был ход конем.

– А можно остановиться? – Умирающим голосом спросила я и начала усиленно хлопать ресницами, стараясь изобразить умоляющий взгляд. Никогда не понимала как это нормальные женщины строят глазки – вот лично у меня такого таланта никогда не наблюдалось.

– Нельзя. – Отрезал солдатик и снова откинулся к стенке. Что ж, я внутренне ухмыльнулась.

– Мне очень надо! Прямо вот очень! Я в туалет хочу!

– Потерпишь. – Вот мелкий говнюк, он явно станет большим начальником – замашечки уже соответствуют.

– Ну ладно … тогда нам всем придется терпеть. – Вздохнула я, глядя в скачущий потолок. – У меня так живот болит! Нервы. После удаления желчного я на нервной почве даже штаны не всегда успеваю снять. Да ты руку мне на живот положи – сам почувствуешь, как мне кишечник крутит.

Тут мы остановились так резко, что сопровождающий едва не упал на меня.

– Саня, мать твою взять! – Завопил испуганным голосом Леха-водитель. – Отвязывай ее на хрен! Не хватало еще чтобы она мне машину засрала! Сам отмывать будешь!

Прозвучало несколько нецензурных реплик, оба моих стража засуетились – захлопали двери, четыре руки начали развязывать ремни.

– Стой! А если она врет? – Спросил Саня, прекратив развязывать ремни.

– Да какая на хрен разница! – Лихорадочно бормотал водитель, не переставая ковырять узлы. – Куда она денется, сам посмотри? Чистое поле кругом! Ты что – полусонную девку догнать не сможешь?

Меня, наконец, развязали и поставили на ноги. С удивлением, я поняла, что у меня колени подгибаются и голова кружится – хотела бы я знать чем меня накачали? А вот куда меня везли, мне знать совсем не хотелось. Потому что на ум сразу лезли второсортные ужастики, в которых несчастных инопланетян наживую кромсали скальпелями сладострастно ухмыляющиеся врачи. Мужики вытолкали меня на дорогу, а затем – на обочину. Я сделала несколько неуверенных шагов, качаясь как пьяная.

– Э, э, ты куда? – Грозно окликнул меня один из них, а второй ему успокаивающе ответил:

– Да куда она денется-то, сам посмотри?

Я вытянула руки вперед и сделала еще несколько шатких шагов. Не знаю, на что я рассчитывала. Видимо, на некую феноменальную везучесть. И она не подкачала. Меня повело куда-то в сторону, сделав еще пару шагов я едва не потеряла равновесие, потому что под ногами вдруг оказалась узкая, сильно заросшая канава – вроде тех, что пропахивают, чтобы остановить пожар. Она была справа от меня и шла наискось, если бы я ее не заметила, то попала бы в нее правой ногой. Наверняка, с переломом. Я оглянулась и сипло крикнула:

– Отвернитесь! Не подглядывайте!

Кто-то из солдат коротко хохотнул:

– Ты посмотри какая невинная девочка!

Я присела в траву и начала по-крабьи продвигаться вдоль канавы – она шла почему-то дугой, сильно заворачивая вправо. Вдруг я потеряла равновесие и упала на руки, потому что земля пошла под уклон. Здесь канава немного расширялась – ее край был раскрошен корнями лохматого куста. Удача! Я мгновенно втиснулась в эту расщелину, всем телом пытаясь вжаться как можно глубже, одновременно протискиваясь вперед, под густые корни куста. Этого было мало! Оглядевшись, я обнаружила слежавшиеся стебли травы, которая тут копилась годами. Стараясь не задевать густые заросли, стеной стоящие вокруг меня, я подгребла сухую траву, ветки, листья, землю, засыпав себя от ног до шеи. А голову удобно засунула в вымоину под корнями. И тут я со злорадством услыхала, как эти два остолопа орут:

– Эй! Ты где? А ну давай заканчивай!

Покричав какое-то время, они, видать, поняли, что даже при самой размедвежьей болезни столько времени срать невозможно. Потому что теперь в криках слышались угрозы и много нецензурных выражений. Ха-ха, кричите, детки, кричите. На что вы рассчитываете? Что я вдруг выпрыгну с криками «сюрприз! Пошутила!»? Да-да, обязательно, мне ж так нравится, когда меня бьют и связывают. Потом крики затихли. Я понимала, что сейчас меня пойдут искать. И очень надеялась, что канаву не заметят. Впрочем, она шла гораздо правее того места, где мы остановились. В траве отчаянно и резко стрекотали кузнечики. Медовой горечью пахли тысячелистник, полынь и донник. Я лежала полубоком, прислонившись спиной к краю канавы. Над головой сквозила ажурная сетка из миллионов корней, листьев и веток, все это медленно качалось, навевая сон. К тому же, действие этой снотворной дряни еще не прошло полностью. Я старалась не шевелиться, поудобнее оперевшись на стенку своего убежища и расслабив тело. Впрочем, мне было даже уютно – всю жизнь бы так спала. И чтобы нежно шелестели травы под легкой ладошкой теплого летнего ветерка, вот как сейчас. Где-то за кустом мелькали розовые макушки кипрея. Если судить по моему росту, высота трав дотягивала до полутора метров. Вы думаете, на диком лугу все как на ладони? Как же вы ошибаетесь! Травы растут неровно: ближе к дороге обычно они невысоки, но дальше становятся все выше и гуще, некоторые из трав теснятся плотными островками, переплетаются, среди них обнаруживаются неизвестно как попавшие сюда ветки берёз и ржавой проволоки. А еще по диким зарослям ужас как неудобно ходить, потому что земля тут обычно неровная: то ты ногой проваливаешься в ямку, то цепляешься за кочку, то попадаешь в вязкую болотину полную ила и тины, то завязаешь в хворосте и застаревших травяных завязях, грубых как канаты. Я уже не говорю о таких хитрых ловушках как двухметровые заросли крапивы и чертополоха. Где-то совсем рядом со мной мелькнула тень, и я услышала жалобный вопль: