Отис Клайн - Мэйза, принцесса Луны

Он не знал, как долго пробыл в висячем кресле. В клетушке стояла глухая тишина. И вдруг снаружи донеслись приглушенные удары, несомненно означавшие, что во внешнюю оболочку шара попадают какие-то снаряды. Каким бы отчаянным ни было положение Эдерсона, он улыбнулся, уверенный, что слышит ответ генерала Фу Йена на его наспех нацарапанную записку.

Вскоре шар стремительно рванулся вверх, и вот тогда профессор порадовался, что его кресло закреплено мощными пружинами. Если бы они не смягчили рывок, этот внезапный старт искалечил бы его, а то и убил бы.

Он чувствовал, как шар беспорядочно дергается из стороны в сторону и снаряды барабанят по его внешней оболочке. Затем рывки сменились плавным движением, и обстрел прекратился.

Полет продолжался несколько часов, и вдруг опять по корпусу шара замолотили пули и снаряды. На сей раз обстрел длился недолго, минут пять. Затем шар ринулся вертикально вверх, да с такой чудовищной скоростью, что, хотя пружины и защитили профессора от увечий, он все же потерял сознание.

Ученый очнулся, когда Лин Чинь отвязывал его от кресла. Другой лунянин держал у самых его ноздрей склянку с едко пахнущей жидкостью. Острый запах буквально жег ноздри, и профессор невольно отдернул голову, а Лин Чинь загоготал:

– Ага, Ам Ерик-хан, тебе не по нраву запах сарвадина? Хотел бы я полюбоваться на тебя, когда начнутся настоящие пытки!

– Где мы находимся? – спросил Эдерсон, лишь сейчас заметив, что движение шара прекратилось.

– В Бейлоне, столице его императорского величества Пань Ку, – ответил Лин Чинь.

– Замечательно! – воскликнул ученый.

Лин Чинь онемел от такого воодушевления, затем бесцеремонно ткнул пленника в бок мечом и приказал выйти в коридор, да пошевеливаться.

При первом же шаге профессор ударился головой о потолок, затем шлепнулся на пол. Окончательно убедившись, что находится на Луне с ее низкой гравитацией, Эдерсон осторожно поднялся и двинулся дальше нелепой, ковыляющей походкой, которая немало повеселила его тюремщиков.

Выйдя на мостик, он увидел, что шар наполовину погрузился в гигантскую круглую яму и вокруг в таких же ямах покоится множество других шаров. Судя по всему, Пань Ку обладал весьма внушительной летной флотилией.

Неподалеку от шара в компании нескольких круглотелых лунян стоял Кван Цу-хан. Голова его была перебинтована, одна рука бессильно висела на перевязи. Рядом с ним стоял по-земному худощавый человек, которого профессор немедленно узнал.

– Доктор Ву! – изумленно воскликнул он. – Как вы сюда попали?

– Я, как и вы, имел честь быть пассажиром, – ответил Ву и слегка поклонился.

– Вперед! Прыгай через ограждение, червяк! – рявкнул Лин Чинь и снова ткнул Эдерсона мечом.

Профессор поспешно перепрыгнул через ограждение.

– Накорми Ам Ерик-хана, Лин Чинь, – велел Кван Цу-хан лунянину, который последовал за своим пленником. – Я пришлю за ним позже.

Затем он повернулся и пошел прочь, дружески беседуя с доктором Ву. Прочие луняне на почтительном расстоянии следовали за ними.

Ученого вывели из доков, которые освещались шарами-светильниками, подвешенными на дугах изящных мачт. Эдерсон не смог определить природу этого свечения – ясно было только, что светилась жидкость, заполнявшая шары. Высоко над головой смутно маячил свод огромной пещеры, в которой помещался лунный город, и мерцали, отражая свет желтых шаров, гигантские сталактиты.

Покинув доки, Эдерсон и его тюремщик долго шли по узким извилистым улочкам. Дома в городе, стоявшие тесно один к другому, были по большей части восьмигранные или круглые, а двери и окна сохраняли излюбленную лунянами ромбовидную форму – щеколда в правом углу ромба, дверная петля в левом. Остроконечные крыши были покрыты либо камнем, либо листами меди. Ученый долго гадал, зачем вообще нужны в подземном городе крыши, да еще такие прочные, пока не увидел, как со свода сорвался обломок сталактита, ударился о медную крышу и, отлетев, упал на мостовую.

Система освещения в городе была такая же, как в доках, – бесконечные ряды шаров, внутри которых светилась желтая жидкость.

Наконец из лабиринта узких улочек профессор и его зловещий спутник вышли на огромную площадь, которую можно было назвать и парком – она была засажена странными светящимися деревьями и причудливыми кустами самых невероятных форм. В центре площади-парка возвышалось громадное восьмиугольное здание, увенчанное похожей на пагоду крышей; шпиль пагоды почти касался свисавших со свода пещеры сталактитов. Нижняя часть здания была построена из красного камня, а верхняя покрыта пластинами блестящего желтого металла и опоясана светящимися шарами. Металл отражал их свет так ярко, что одни эти блики запросто освещали полгорода и даже свод пещеры.

Профессора втолкнули в дверь, и он спустился по спиральному пандусу в тускло освещенный зал. Там находилось несколько лунян – одни желтокожие, другие с белой кожей, но на всех были ошейники, прикрепленные к кольцам, вделанным в стену. Эдерсона подтолкнули к одному такому кольцу, и дюжий тюремщик без особой деликатности защелкнул на его шее металлический ошейник.

– Накорми этого жалкого червя, – сказал тюремщику Лин Чинь, – и, когда он поест, доложи мне.

Здоровяк отдал честь, и Лин Чинь ушел. Тюремщик тоже вышел и, вернувшись, сунул профессору миску и чашку. В миске оказались ломтики вареных грибов, жесткие, как кожа, но вполне съедобные, а в чашке – вода с легким привкусом щелочи.

Эдерсон давно уже мучился от голода и жажды и покончил со своей скудной трапезой задолго до того, как Лин Чинь явился за ним.

– А теперь, гнусное отродье гусеницы, – сказал Лин Чинь, злорадно дернув цепь, которую тюремщик отстегнул от кольца в стене, – теперь ты узнаешь, какая участь ждет тех, кто смеет обманывать слуг всемогущего Пань Ку.

Эдерсона, полузадохнувшегося в тесном ошейнике, поволокли вверх по спиральному пандусу и долго тащили по бесчисленным коридорам и переходам. Наконец его привели к огромной ромбовидной двери, возле которой стоял Кван Цу-хан. Охраняли дверь двое солдат в доспехах и со странными копьями, наконечники которых напоминали зубья циркулярной пилы. На поясе у каждого стражника слева висел меч, а справа – излучатель.

Хан ждал до тех пор, пока пышно разряженный мажордом не позволил ему войти. Тогда он взял цепь из рук Лин Чиня и потащил профессора за собой в огромный, ярко освещенный аудиенц-зал. Стены зала были щедро изукрашены барельефами, на которых изображались сцены охоты или батальные сцены – на этих барельефах было в достатке и круглотелых лунян, и драконов, и прочих диковинных тварей.

В дальнем конце зала возвышался массивный трон, и на нем восседал, уложив огромный живот между тощих колен, сам Пань Ку, правитель желтокожей лунной расы. Справа и слева от помоста стояли телохранители, пышно разодетые придворные и слуги в ливреях.