Светлана Липницкая - Инверсия за тридевять парсеков

Рим многозначительно заухмылялся, вынудив меня прерваться и повторить про себя собственные слова в попытке понять, что я такого сказала.

– Ты, кажется, была взрослой девочкой с утра, – с ехидцей протянул он. – Но если хочешь, чтобы я оттащил тебя в койку…

– Тьфу!

Под бессовестный хохот флиберийца я отошла к ближайшей клетке. Дремавший там зверек глядел с укоризной, не понимая, зачем к нему пристали в такой час. Я бессердечно вытащила его наружу, усадила на колени и принялась подравнивать отросшие когти. Животное висело тряпочкой, задирая голову и сонно моргая на меня пленочками век. Рим немного понаблюдал и как ни в чем не бывало продолжил:

– Рано или поздно конфликтологи приглашают всех. Спроси у наших, если не веришь. Я еще до «Фибрры» там два раза был и ничего. Ты и к Венимору идти не хотела, помнишь? Волоком пришлось тащить! И от капитана шарахалась, а сейчас дверь с ноги открываешь.

Я скорчила гримасу «ну сколько можно?», но Рим только заулыбался. Недавно мне понадобилось заглянуть к Леотимиру, но руки были заняты. Недолго думая, я попыталась нашарить панель доступа коленом, а потом и пяткой, и меня за этим действом застукали твиникийцы. К вечеру весь экипаж упражнялся в остроумии на эту тему, а Рим до сих пор нет-нет, да припоминал.

Зверек решил, что с него хватит, и принялся выдираться. Когда меня в пятый раз прихватили мелкие зубки, я не выдержала и протянула его Риму.

– Подержи, пожалуйста.

– Я-а?!

– Недотрогу включишь как-нибудь потом!

Риму не впервой держать диких животных – половина зверинца собственноручно поймана им. Группа высадки даже чудовищ ловила, а уж они-то опаснее этой крошки!

Вдвоем дело пошло быстрее. Угнетенный превосходящими силами противника, зверь сопротивления не оказывал, а потом и вовсе сомлел. Рим не сюсюкал с ним, не чесал и вообще усиленно делал вид, что эта тварь недостойна даже его взгляда, но та возлюбила его безответно и возвращаться домой отказалась наотрез. От тепленького флиберийца ее пришлось буквально отдирать, а в клетку – запихивать.

– Тебе надо было в дрессировщики идти, – с оттенком зависти прокомментировала я скорбный вой разлученной любви. Инопланетные зверюшки делятся на три типа: практически ручных от природы, тех, кого лучше не трогать, и тех, кто готов немножко потерпеть из вежливости. Кротокрыс был из третьей категории и у нас с Хокой дольше минуты не высиживал. – Звери тебя любят.

– Меня все любят: звери, люди и даже землянки.

– То есть землянки не люди?

Рим усмехнулся и ловко меня обогнул, загораживая клетки от дальнейших ночных посягательств.

– Иди спать, Саша.

– Ты же говорил, что я взрослая?

– Да, погорячился.

Я попыталась обойти его с гордо поднятым носом. Он быстро передвинулся, и я этим самым носом в него и воткнулась. Рим прижал мою голову к груди и держал, пока не перестала выдираться, что, к слову, было непросто. Попробуй-ка успокоиться, когда тебе в буквальном смысле прожаривают лицо! Но вместе с тем это тепло, такое родное и привычное, ставило мозги на место. Однажды его уже чуть не отняли. А раз я пережила такое, неужели с обычным собеседованием не справлюсь?..

– Угомонилась?

– Спасибо.

– Не за что, это в моих интересах. – Рим отпустил меня и подозрительно быстро направился к двери. – Зачем мне сонная кикимора с дергающимся глазом?

Догнать паршивца не удалось.

За дверью кого-то послали. Последовала возня, закончившаяся громким «бах», и в каюте обрушилась полка. Фок застонал и попытался заползти под подушку целиком. Что за люди, лишь бы морды друг другу бить! И ладно бы днем – так будто специально выбирают время, когда ему снится что-то хорошее!

Голоса притихли, словно устыдившись, но так было даже хуже. Поубивались или просто ушли? Дивное начало дня! Пара трупов на пороге каюты – доброе утро, Фок! Он полежал еще немного, пытаясь отрешиться, и сердито перевернулся на спину.

Наемники и раньше не были средоточием альтруизма, но после разгромной битвы с «Фибррой» совсем озверели. Пока Сергею удавалось худо-бедно их сдерживать, но было ясно, что долго так продолжаться не может.

Первые пару дней все оставшиеся в живых судорожно ползали по кораблю, латая дыру в корме – последний привет от почившего крейсера. Тогда было не до конфликтов: успеть бы починить обшивку, пока внутренний слой держится! Фок навсегда запомнил страшный миг перед самым туннелем, когда в заднюю часть рейдера ударило что-то массивное: отброшенный взрывом осколок крейсера или даже целый джампер. Если бы «Армада» нырнула в межпространство секундой позже или сбился вектор туннеля, или повреждения были чуточку глубже…

Но корабль починили, и угроза разгерметизации сменилась проблемами другого сорта.

Отчасти Фок понимал наемников: неизменная тьма в иллюминаторе уже даже ему надоела. Шло время, а «Армада» все так же стояла на якоре. Ближайшая галактика едва просматривалась – даже не свет, а мутное пятнышко. Двигатель молчал, и без его гула было тоскливо и непривычно.

Не скучал только капитан. Он созывал ту часть команды, которую отправлял в отпуск перед своим отлетом на «Фибрру». Чтобы снова встать на ноги, ему нужны были люди, но собрать их заново оказалось непросто.

Эфир пестрел новостями об «Армаде», которая – о, ужас! – посмела выступить против трех сверхразвитых планет. Землянка Саша нагло врала с экранов, что ее тут всем кораблем убивали. Цертейская принцесса, скаля клычищи, живописала бой так, что Фок начинал сомневаться, действительно ли «Армада» его проиграла. Разгромленный «Сайджу», который вообще-то по собственной дурости выперся под дула «А»-класса, представитель Линат выставил едва ли не героем. Но всех переплюнул флиберийский император! Выйдя под камеры во всамделишной огненной короне, он заявил, что нападение на «мирное исследовательское судно» считает объявлением войны и отныне каждый подданный Флиберии сочтет за честь уничтожить «агрессора». Что первой напала как раз-таки пресвятая «Фибрра», его светлости Магнииру, очевидно, не доложили.

Само собой, часть славы перепадала и команде, даже Фока упоминали. Такое внимание пиратам не нравилось, а ужесточившийся контроль в секторах бил по нервам оголенным проводом. Многие наемники разорвали свои контракты, часть просто не вернулась. Недовольство остальных нарастало, с каждым днем приближаясь к точке невозврата.

Но были и плюсы. Благодаря шумихе, Фок каждый день узнавал о брате больше, чем за всю предыдущую жизнь. Например, что камешек, который Сергей стащил с «Фибрры», – ничто иное, как терральтер, древнее устройство для переделки планет. Фок слышал эту легенду, но представить не мог, что она может оказаться правдой.