Мария Лунёва - Мигуми. По ту сторону Вселенной

Еще раз оглядев женщину, хотела уже отдать приказ добить, но вдруг заметила, что она что-то сжимает в руке. Осторожно разжав ее пальцы, я вытянула небольшую пластиковую карточку, с которой мне улыбалась маленькая девочка с ямочками на щечках. Светлые волосики, собранные в пышный хвостик на макушке, большие наивные голубые глаза и зажатый в маленьких руках плюшевый мишка.

Что-то дрогнуло в груди и тяжело заныло.

«Дочь», – догадалась я.

И язык не повернулся приказать умертвить ее маму. Я понимала, что поступаю неправильно, но промелькнувшее воспоминание о детстве развеяло все сомнения. Непроизвольно я сжала своего собственного кролика, лежащего в кармане, – он всегда со мной.

– В капсулу ее. Вколите дозу обезболивающего и восстанавливающие генетические хаониты, – распорядилась я, а фото малышки осторожно вложила обратно в ладонь женщине.

– Это пустая трата медикаментов. Вы действуете не по уставу, – восемьсот восьмая начала откровенно меня раздражать. – Да только мучения ее продлеваете, нельзя же так.

– Заткнись, а? – оборвала ее обличающую речь пятьсот семьдесят вторая, молчавшая до этого момента. – А то я тебя сама угомоню. Шанс выжить у нее есть, а значит, будет бороться.

С телами мы провозились долго.

Страшный груз медленно выплывал из помещения и устремлялся на выход. Сопровождать его смысла нет, все равно обратно мы пойдем той же дорогой. Если где маршрутизатор собьется – подкорректируем и вывезем на платформу. А вот раненых отправить вслед мертвым не решились. Прозрачные медицинские капсулы парили над нами.

Все-таки там еще живые люди, и, в случае чего, мы сможем оказать им хоть какую-то помощь. Пара капсул с обезболивающим и хаонитами у нас оставалась, и хоть это действительно дорогостоящие препараты, для умирающих мне было не жалко.

Активировав наручники с парализаторами на трех оставшихся в живых заключенных, мы двинулись в административную зону. Лично мне было понятно, что лучше и даже гуманнее было бы пристрелить эту троицу еще здесь, но прущий со всех отверстий максимализм восемьсот восьмой раздражал. Вот и проучу ее. Пусть возится с ними и доставит на суд праведный. Заполняет кипу бумаг и прочей бюрократической радости, чтобы в итоге ее «спасенных» отправили в кремацию, или, того хуже, в колонии на астероидный пояс Койпера, где они сдохнут в течение года – либо от непосильного труда, либо от нестерпимого холода.

До места добирались не спеша, по пути методично обследуя все помещения. Ни мертвых, ни живых там ожидаемо не было, но действовать необходимо по давно установленным правилам. А значит, оставлять за спиной хоть один необследованный закуток или даже хозяйственную кладовочку права не имели.

Войдя в административную зону, столкнулись с новой проблемой. Здесь как минимум двое заключенных. Возможно, они под охраной, а может, наоборот держат в заложниках гражданских. Бесшумно подходя к каждой двери, мы прислушивались. Раненых и закованных зеков оставили за большими дверями, под охраной одной из мигуми.

Нужную дверь обнаружили быстро.

Девятьсот пятьдесят первая указала на кабинет, где тихо стонала женщина. Дав ей разрешение на действия, я отошла к стене. Девятьсот пятьдесят первая лучше любой из нас в том, что касалось электроники. Взломать компьютер, кодовый замок, вскрыть любые двери и даже угнать хоть левиакар, хоть крейсер – это все к ней. Таких талантов среди мигуми еще поискать, и мне безоговорочно повезло, что служит она под моим руководством.

Тем временем моя подчиненная уже размагнитила замок на двери и без единого щелчка распахнула дверь. Все влетели туда разом. Но увидели совсем не то, что ожидали. Заключенных здесь не наблюдалось. У дальней стены сидели два охранника со спущенными штанами, заляпанными кровью и прочими биологическими жидкостями, а в противоположном углу, постанывая, корчилась от боли их изнасилованная коллега. Она была обнажена, на теле виднелись синяки, лицо разбито, нос кровоточил. Следы на бедрах говорили о том, что женщина была невинной. Это и понятно: все отношения между мужчиной и женщиной до вступления в брак были под строгим запретом. Такова политика правительства: нет случайных связей, нет нежеланных беременностей и кучи брошенных в роддомах младенцев, нет и проблем с вынужденными союзами. А значит, и число разводов опустилось к минимуму.

Изнасилование каралось жестоко, вплоть до смертной казни. И то, что эти двое сотворили такое, не совсем укладывалось в моей голове. Остальные тоже смотрели на охранников в недоумении, и только подошедшие сзади заключенные с конвоиром весьма точно подметили:

– А вы еще нас за зверей держите. Эти-то чем лучше?

И вот ведь даже крыть нечем. От заключенных этого в принципе и ждали, но чтобы свои же! Первой отмерла моя начальница.

– Семьсот сорок шестая, что там у вас? – неуместный вопрос, она и сама прекрасно видит, что тут у нас. – Доложите.

– Слушаюсь, девяносто шестая.

Что тут докладывать-то? Я идентифицировала личность пострадавшей и включила громкую связь так, чтобы приказы начальства были слышны всем.

– Двое гражданских, Рихт Маурс и Жезе Вьен, обвиняются в изнасиловании своей коллеги – Кожетты Лавьер, и причинении ей травм предварительно средней степени тяжести. Доказательства виновности… – я замялась, – налицо. Вы можете сами оценить их внешний вид.

Начальство сопело и не торопилось принимать решение. Как по мне, так пристрелить их тут же и все. Но это же мужчины, гражданские, а значит, даже перед такими мразями расшаркиваться станут.

Однако последующий приказ меня поразил.

– Приказываю ликвидировать обвиняемых, их вина не вызывает сомнений. Выполнять.

Слова девяносто шестой четко прозвучали на всю комнату. Охранники отмерли и протестующе замычали, но их уже никто не слушал. Впереди стоящие мигуми скользнули к ним, и помещение озарили две вспышки бластеров. Пострадавшую же женщину поместили в медкапсулу.

Приказ девяносто шестой я осмыслила чуть позже – по-видимому, не захотели раздувать дело. А так пристрелили охрану и спихнули все на заключенных. С изнасилованной договорятся. В крайнем случае промоют мозги и вызовут кратковременную амнезию.

Оставалось найти еще двух гражданских и столько же заключенных. Они тоже где-то тут, за одной из многочисленных дверей. Играться в тихих невидимок мне надоело, да и шума мы уже наделали столько, что только глухой бы не услышал. Поэтому я просто вышла в центр административной зоны и гаркнула во все горло:

– Говорит командир карательного отряда мигуми. У вас ровно минута на то, чтобы обозначить свое местонахождение – в противном случае открываю огонь на поражение.