Сергей Ольков - Звездные мемуары астронавигатора

Он читал лекции по науке вождения звездолетов в необъятных просторах космоса. Устремленные на него из аудитории глаза будущих звездных капитанов, горящие желанием впитать в себя эту науку, заряжали его энергией и доброй завистью к сидящим перед ним юнцам, у которых все впереди. В такие минуты Нейон Ти был уверен, что его лекции важней для всех этих отважных курсантов, чем мемуары о его злоключениях в закоулках космоса, больше похожих на вымысел, чем на правду. Хотя частенько на лекциях он отвлекался от темы и приводил примеры из своей практики, когда его умение применить знания в критической ситуации спасало и звездолет, и жизни людей. При этом он недовольно ловил себя на мысли о том, что учебное занятие из научной плоскости у него неумолимо переходит в плоскость мемуаров.

Однажды заданный из аудитории вопрос изменил его представления о ценности знаний и о ценности мемуаров для тех, кого он обучал искусству пребывания в космосе. Он не помнил, о чем рассказывал в тот момент, когда из зала раздался вопрос: А есть ли такая планета в космосе, на которую Вы не хотели бы больше возвращаться?

В первый момент Нейон Ти не придал значения вопросу и ответил на него общими фразами в том смысле, что во Вселенной есть тысячи планет, куда не хотелось бы возвращаться, поскольку пребывание на них невозможно без принятия мер безопасности, требующих огромных затрат.

В ответ на его слова будущие звездные капитаны дружно закивали головами, наперебой называя из курса планетографии названия планет, непригодных для обитания и так же дружно посмеиваясь над глупым вопросом.

Паренек, задавший вопрос, совсем стушевался, не ожидая такой реакции. Весь его вид говорил о том, что он хотел услышать совсем не такой ответ, и Нейон Ти увидел разочарование в его глазах, приглушенное всеобщими насмешками.

Шло время, а это молчаливое разочарование не давало покоя Нейону Ти. Он снова и снова задавал себе этот детский вопрос и все больше понимал, что ответ на него должен быть не детский, не тот ответ, который он впопыхах дал и который вызвал разочарование у его автора.

Чем чаще он задавал себе этот вопрос, перебирая в памяти свои неземные приключения, тем яснее начинал понимать, что для него в этом вопросе речь идет не о планетах с океанами серной кислоты и атмосферой, разъедающей обшивку любого звездолета, не о планетах, покрытых клокочущей огненной лавой, извергающей ввысь на сотни километров огненные гейзеры. Это вопрос не о планетах с сероводородной атмосферой, где малейшая искра приводит к взрыву всей планеты и нарушению орбит соседних планет. Это был для него не вопрос о планетах с невиданными тварями, пожирающими друг друга и все живое. Нет. Он понял, что вопрос курсантика был не такой уж невинный и имел в виду планету иного рода из его полетной практики среди звезд.

Нейон Ти вспомнил о других планетах – уютных, комфортных, с гостеприимными обитателями, но, несмотря на это, вспоминать о тех планетах не хотелось до сих пор, как до сих пор болезненные чувства у него вызывает малейшее упоминание про У – Морию. Невольное знакомство с этой планетой в самом начале его службы в Бюро Межзвездной Безопасности едва не стоило ему диплома астронавигатора и должности агента БМБ.

До сих пор не хотелось вспоминать про те полгода жизни, когда после возвращения с У – Мории из четырехлетнего полета, с невыполненным заданием БМБ, его допрашивала Комиссия Звездных Ревизоров из шестнадцати человек. Допрашивали в твердой уверенности, что за полгода допросов он собьется в своих показаниях и выдаст истинную причину своего фиаско с избирательными бюллетенями, поскольку его официальному рапорту никто не хотел верить.

Тогда положению его дел сильно навредили сигналы – радиограммы, которые начали поступать с У – Мории на Землю задолго до его возвращения, спустя какое-то время после его побега со злополучной планеты.

В конечном итоге радиограммы те пагубно сказались на техническом состоянии компьютерного узла связи Земли, что так же вменялось в вину вернувшемуся с позором агенту БМБ. Прямой уликой причастности Нейона Ти к радиосигналам было его имя, с которого начинались все радиограммы. Дальнейшее содержание радиограмм для компьютерного узла связи Земли оказалось недоступным ввиду непереводимости тех выражений, что несли в себе радиосигналы. Содержимого всех банков памяти компьютера космической связи, содержащего лингвистические данные Вселенной, оказалось недостаточным для перевода выражений, отправленных на Землю в адрес Нейона Ти.

После его имени компьютер неизменно выдавал одно и то же: …пи…. пи…. пи… пи… с разными интервалами времени, но долго и нудно. В словарном запасе электронных мозгов Земли перевода таких слов не было. Попытки ученых подключить филиалы банков памяти соседних планет привели к выгоранию силовых блоков компьютера космической связи, в результате чего пропала связь Земли с ближним и дальним космосом в течение трех часов. Обвинения в этих бедах тоже обрушились на голову бедняги.

Комиссия полгода добивалась от Нейона Ти расшифровки радиосигналов и признания своей вины в провале референдума на окраине Вселенной, куда его посылали с почетной миссией и откуда он с позором возвратился. Но Нейону Ти нечего было скрывать. Он упорствовал в своей правде и даже написал рассказ «Последнее задание» о своих приключениях на планете, будучи заключенным под домашний арест и изнывая от безделья и неопределенности своего будущего. Правду его было невозможно доказать по той простой причине, что с У – Мории никто никогда еще не возвращался и официальных каналов связи с ней до сих пор не было, как с заброшенной лабораторией неактуального научного эксперимента.

Неудивительно, что безобидный, казалось бы, вопрос курсантика заставил Нейона Ти невольно вспомнить У – Морию. Но Нейон Ти не мог не признаться себе в том, что У – Мория – это всего лишь планета, о которой не хочется вспоминать, и если в качестве ответа она могла бы удовлетворить автора вопроса, то для него самого всплыл в памяти совсем другой ответ про планету, на которую он никогда бы не хотел больше вернуться.

Его не смущал тот факт, что ответ его, будучи озвученным, мог повергнуть в изумление не только слушателей его лекций, но поголовно всех землян, привыкших к звучанию в ушах со всех сторон названия этой планеты в рекламных призывах, к мельканию в глазах названия этой планеты в рекламных роликах, плакатах, туристических проспектах. Название этой планеты словно создавало для землян тот убаюкивающий фон, на котором протекала вся их жизнь, наполненная радостью за тех жителей, что обитают на несравненной планете Дабл Лэнд.