Павел Хохлов - Инородное тело. Сборник рассказов

Чувство паники неумолимо росло, заполняя все большее пространство, отведенное под холодные, расчетливые мысли. Я прекрасно понимал, что мне надо обязательно вернуться на орбитальную базу, где можно попробовать устранить неполадки или, хотя бы, установить их причины. А если выйти в открытый космос так и не удастся, при этом израсходовав все топливо, я устремлюсь вниз, как метеорит и сгорю, так и не долетев до поверхности. Да, это будет страшно красивая смерть, красоту которой некому будет оценить на этой безжизненной планете. Никто не загадает желание, глядя на падающую звезду, объятую огнем, сердцем которой будет мое заживо кремированное тело. Это меня устраивало меньше всего и я, наконец, признался сам себе, что не смогу уже самостоятельно взлететь. Даже столь рискованное приземление выглядело как спасение. Если посадка пройдет успешно, а я верил в свои силы и опыт, то у меня будут неплохие шансы выжить, продержавшись до прихода основной группы.

Не рискуя совершать резкое снижение, я выровнял свою машину стараясь удерживать горизонтальный полет по ненадежным приборам и, только после этого приступил к снижению с уклоном десять – пятнадцать градусов относительно горизонта. Мои надежды, что расход топлива сократиться, не оправдались. Энергетический заряд батарей снижался все с той же подозрительной скоростью. С такими темпами, даже удачно приземлившись, я останусь без средств к существованию. Выбора не оставалось. Я пустил свой челнок в крутое пике, подвергая себя и машину дополнительным перегрузкам. Тучи рваными клочками проносились мимо меня, открывая панораму поверхности. В нескольких километрах подо мной проступил суровый силуэт каменного хребта, вершина которого была сглажена царившими на этой высоте ветрами. Дальше, на многие километры простиралась песчаная пустыня и лишь у самого горизонта, на северо-западе, она прерывалась горным массивом, окутанным грозовыми, клубящимися облаками.

Мой современный спускаемый аппарат был способен совершить вертикальную посадку на опоры с мощными амортизаторами, что спасло мне жизнь. По крайней мере, продлило на неопределенный срок. Корабль приземлился у подножия хребта почти без повреждений, оплавив под собой песок. Показания приборов по-прежнему метались, но их уменьшившаяся амплитуда давала возможность вычислить среднее, относительно точное число. Все мое внимание было приковано к показаниям энергосчетчика. Цифры на его табло прыгали от тридцати до сорока процентов. Это было лучше, чем я ожидал. Даже тридцать процентов обеспечат меня теплом и связью дней на пять, при условии, что батареи и дальше не будут разряжаться без видимых причин. Показания топливного резерва не радовали – его жалкие остатки позволяли взлететь на небольшую высоту и совершить короткий перелет километров на десять, не больше. Температура за бортом составляла девятнадцать градусов выше нуля по Цельсию. Ураганный циклон, свирепствовавший в верхних слоях атмосферы, вынес мой плохо управляемый аппарат в северо-восточном направлении от заданной точки. Это означало, что придется дополнительно расходовать остатки энергии на обогрев не только себя, но и оборудования не терпевшего низких температур. Я должен был сесть западнее на несколько тысяч километров, где сейчас занимался рассвет и начать работу с раннего утра. В широте, где я совершил практически аварийную посадку, был полдень. День был безвозвратно потерян.

Немного успокоившись после безумного приземления, решил заняться тем, зачем сюда прибыл, отложив сеанс связи с «Пионер 2». Я очень спешил, стараясь наверстать упущенное время. Моя миссия была практически провалена, но в моих силах было сделать все от меня зависящее.

Сняв с себя скафандр, я переоделся в рабочий комбинезон. Надев теплую куртку, снабженную множеством карманов и натянув вязаную шапочку, я настроил наручные часы по бортовому хронометру на местное время. Теперь я был готов к выходу на поверхность. По инструкции я должен установить мощный радиомаяк, который укажет прибывшей группе мою первую посадку. Каждый радиомаяк передавал определенный сигнал, прослеживая все мои передвижения по планете и сохраняя всю информацию. Это обеспечивало дополнительную безопасность одинокому рейнджеру и упрощало его поиски в случае прекращения связи или даже аварии.

Выход на поверхность не сопровождался праздничным настроением, не радовал даже рифленый след от моего ботинка, первым ступившим на поверхность, я не чувствовал себя Армстронгом, звездная пыль на сапогах не кружила голову. Ее кружила бедная кислородом атмосфера. Прохладный ветер обдувал лицо, неся в разряженном воздухе запах далекой грозы, под ногами бегали пылинки, гонимые ветром. Я закрыл шлюзовой отсек и осмотрел свой корабль на наличие повреждений. Поверхностный осмотр, как и ожидал, ничего не дал, и я поспешил установить портативный радиомаяк. Неся на плече радиоустановку, а в руке ящик с необходимыми инструментами, я медленно и неохотно удалялся от своего последнего, ненадежного убежища, приближаясь к круто вздымающимся, выщербленным скалам. Приметив относительно пологий подъем, преодолевая кислородное голодание под тяжелой ношей, я двигался в его направлении. Мне было необходимо надежно закрепить маяк на твердой поверхности и как можно выше для улучшения сигнала. Сейчас я жалел, что не закинул за спину кислородный баллон с маской, посчитав, что имеющегося кислорода в атмосфере мне вполне хватит. Чертова спешка!

Осколки обветренных скал осыпались под ногами затрудняя продвижение, но я взбирался все выше. Минут через двадцать мне удалось найти плоскую площадку, идеально подходящую для установки маяка. Не теряя драгоценного времени, а было уже далеко за полдень, к тому же темнеет в этих широтах рано, о чем говорило местное светило, быстро, уверенно и неумолимо спускавшееся к горизонту, я приступил к работе. Инструменты легко проделали в скальной породе три глубоких отверстия для крепления установки. Я работал быстро, но несмотря на это, едва успел засветло. Стемнело гораздо раньше, чем я ожидал. Усиливающийся ветер разогнал плотные слоистые облака позволяя разглядеть у восточного горизонта первые, пока еще тусклые звезды. Из угасавшего на западе зарева вынырнула местная большая луна, совершая обход своих пустынных владений с запада на восток. Меня охватило странное ощущение, что поднимающаяся луна удивлена моим появлением и неодобрительно взирает, изучая дерзкое поведение чужака. Меня пробрал озноб, который я списал на резкое снижение температуры и усиливающийся ветер, и все же чувствуя на себе пристальный взгляд, поспешил вниз.

Наручные часы показывали около пяти вечера, но спускаемый аппарат, приютившийся у подножия, был погружен во тьму. Горели лишь три габаритных огня, включившиеся автоматически с наступлением темноты. В окружности десяти километров скалы и огромные камни, где завывал набирающий силу ветер. Дальше простиралась пустыня, ярко подчеркивая мое одиночество. Словно опровергая мои мысли, где-то далеко в пустыне, загорелся и погас огонек. Затем еще. Через секунду вновь возникло свечение со строгими границами, отдаленно напоминавшее габаритные огни. К мерцающей точке присоединился еще один, затем еще. Вскоре, среди барханов горело целое созвездие. Спустя некоторое время оно стало медленно смещаться. Вскинув бинокль, я попытался разглядеть поближе это загадочное явление. Но, пятидесяти кратное увеличение ничего не дало. Бинокль был слишком слабым. Сквозь окуляры я видел четкие границы барханов, подсвеченные странными огнями, но само свечение оставалось размытым и не четким. Увиденное я списал на атмосферные явления, но тревога по-прежнему нарастала. Нет, я не был напуган этими огнями – за годы исследований видел и не такое. Я тревожился из-за неполадок на корабле, из-за которых не смогу провести и десятой части необходимой разведки. И в то же время меня душила другая тревога, пугавшая тем, что я не мог установить истинной ее причины.