Зорислав Ярцев - Звёздный свет. Врата за пределы

Ясон не усомнился в его словах, но баночку с кремом и шприц-тюбик убирать не стал, пояснив:

– Мало ли что. Вдруг кто-то всё-таки решит сбросить скафандр и позагорать. А у меня и всё наготове. Как говорится, и на первое, – тут он махнул кремом. – И на второе, – последовал взмах шприц-тюбиком, имевшим вызывающе яркую, жёлто-алую расцветку с переливчатыми голограммами радиационных маркировок. – Я, кстати, и о полотенце не забыл, чтобы на песочек постелить.

Он опустил глаза вниз и покрутил бёдрами не хуже танцовщицы, обращая внимание на кокетливо повязанную вокруг них старую простыню. Тут уже не выдержал даже стойко державшийся капитан, сложившись пополам от хохота.

Судовой медик любил под настроение пошутить. Да и обладал ехидным характером. Но редко переходил болезненную грань, за которой шутка или подначка могла ранить. В этом опытный целитель знал меру, используя особенности своего личностного склада не хуже хирургического скальпеля, отсекающего лишнее и помогающего сшить живое. Вот и сейчас его вид поднимал настроение приунывшего экипажа, чтобы те окунулись в ощущения нового места, а не тащили за спиной груз переживаний. Его чуткое, расширенное восприятие ловило настрой команды. А по незримым, но вполне явственным нитям, связывавшим их группу воедино, он то и дело посылал мягкие, тёплые волны, успокаивая и расслабляя всех, помогая им радоваться новым впечатлениям и наслаждаться жизнью.

Именно поэтому хорошие целители ценились в эпоху Звёздного конгломерата не меньше магов процесса. Именно поэтому целители стали неотъемлемой частью любого коллектива, начав играть куда большую роль, чем их древние коллеги от медицины. Именно поэтому связку процессник-целитель подбирали и хранили пуще связки пилот-навигатор. И именно поэтому реальным замом Ждана по всем внутренним вопросам был именно Ясон, хотя официально должность помощника и заместителя капитана занимала Таяна.

Так что сейчас повеселевший экипаж «Тумана» бодрой, слегка припрыгивающей, из-за низкой гравитации, походкой выходил на поверхность ближайшей к Солнцу планеты. А Меркурий, в свою очередь, встречал их, как и обещала Оксана, всеми своими курортными тридцатью градусами тепла и плотным, тёмно-коричневым, словно бы мокрым, крупным песком. Курортную картину немножко портило разве что низкое, полускрытое горизонтом, непривычно белое, холодноватое на вид Солнце. Его лучи словно бы рассеивались какой-то дымкой, создавая на поверхности планеты сумерки с необычными, но очень завораживающими контрастными тенями. Равнина простиралась от горизонта до горизонта. Кругом был целый океан расплавленного, тёмного золота. Переливы насыщенного янтарного, коричного, тёмно-рыжего и медового всех оттенков. И всё это песчаное море под ногами словно бы слабо светилось изнутри. В сочетании с абсолютно чёрным небом это выглядело потрясающе.

– Красиво, – протянула Сати, любуясь окрестностями.

– И совсем не так холодновато-отстранённо как на Луне, – присоединилась к ней Таяна.

– Да, песок здесь кажется совсем живым, – кивнула Сати. – Он даже словно бы мокрый.

Она присела на корточки и зачерпнула тёмный, тяжёлый песок, состоявший из крупных гранул, которые нехотя рассыпались в ладонях, превращаясь в однородную, даже немного липкую массу. Вокруг девушки взвихрился прозрачный полог тонкой меркурианской атмосферы. Лёгкая дымка, до того стелившаяся у самой поверхности, поднялась на пару метров и уплотнилась. А вокруг девичьей фигуры вообще потекли струйки молочного тумана. Сати уставилась на происходящее широко-распахнутыми глазами, в которых светилось удивление и восхищение.

– Это всё совсем как живое, – тихо пробормотала она, провожая взглядом очередной молочный ручеёк, закручивавшийся вокруг её руки и поднимавшийся выше, словно обнимая юного техника.

– Любая планета живая, – мягко сказала Таяна, тоже любовавшаяся этой картиной. – Вам ведь должны были об этом рассказывать. Мир чувствует тебя, твоё живое присутствие, твой открытый и дружелюбный настрой, твоё стремление увидеть что-то новое, что-то интересное, и откликается на этот запрос. Предназначение Меркурия весьма строгое, не для того, чтобы здесь разводить сады. Но он любопытен и ему интересно трогать, играть с человечками, которые порой посещают его. И он не в силах удержать в такие моменты основу зародышей жизни внутри себя, – она коснулась пальцем туманной струйки. – Это ведь самая настоящая вода, которая порождается этим вовсе не таким уж и мёртвым песком. Такое происходит под воздействием твоей жизненной энергии. Окажись здесь маг жизни и не сдерживай он своё присутствие, тут мог бы даже дождь пойти, на короткое время создавая самый настоящий оазис.

– А почему же тогда его не колонизируют, если он, как ты говоришь, откликается на наше присутствие, и может даже ещё активнее процессы запустить? – удивлённо спросила Сати, глядя на подругу снизу вверх.

– Потому что для Солнечной системы Меркурий должен оставаться вот таким, – Тая развела руками, указывая на окружавший их пустынный и почти ровный пейзаж. – Если пробудить здесь жизнь, то потребуется изменить предназначение Меркурия и все прочие связи в Солнечной. Элграны на такое своего разрешения не давали. А без них подобное сделать не выйдет.

– Жаль, – грустно вздохнула Сати, но почти сразу же вновь окунулась в любование окружающей картиной, а через минуту всё же добавила: – Хотя, может оно и к лучшему. Ведь тогда никто бы не смог больше увидеть всего вот этого…

Её подруга согласно кивнула.

– А ещё я теперь немножко жалею, что почти не ходила с вами по другим планетам и спутникам, когда вы туда выходили в скафандрах, – пробормотала Сати.

– Это легко наверстать, – улыбнулась Таяна. – Да и Оксана права, здесь и сейчас просто шикарные условия, в которых можно обойтись одним лишь лёгким скафандром. Его тяжёлый аналог куда больше сковывает ощущения и движения.

Вскоре рядом с ними присел на корточки Гай. Он погрузил в тяжёлый песок свои пальцы, поднимая комья, высыпая их и вновь зарываясь в глубину. Вокруг навигатора тоже поднялась уплотнившаяся атмосфера, наполненная молочными ручейками. Только вокруг молодого человека они рисовали широкие спирали, похожие на галактики, в то время, как у Сати эти ручейки напоминали вытянутые веретёна. А вокруг стоявшей неподвижно Таяны, чьи глаза сейчас были закрыты, туман вообще превращался во что-то похожее на подсвеченные изнутри волны, мягко изливавшиеся сверху и омывавшие её стройную фигуру. На губах девушки блуждала блаженная улыбка. Её сознание, настроенное на контакт и единение, сейчас напрямую соприкасалось с сознанием планеты, обмениваясь ощущениями. Это не был разговор в привычном понимании, потому что слова не использовались. Это больше напоминало слияние двух полей, в каждом из которых то и дело рождалось очередное чувство. Оно принималось вторым полем и в ответ рождалось встречное чувство. Адепты школы связи порой могли вести целые сложные диалоги с Мирами. Но такой цели Таяна сейчас не ставила. Так что её общение с Меркурием по настрою больше походило на игривое перебрасывание друг другу мячика, а не на обстоятельную беседу.