Василий Мушинский - Не боги

Кузнецов, база- поселение на Луне … Группа местной администрации решила объявить колонию с её богатейшими рудными залежами и бесценным роботизированным промкомплексом – независимой территорией. Они успешно взломали автоматическую систему защиты и мобилизовав часть персонала, начали полит обращения к местным и Земле. Это оказалось полным шоком и неожиданностью как для обывателей, так и для спецслужб.

Население базы частью попряталось в полной растерянности, частью поддержало щедрейшие обещание новоявленных «Вашингтонов». А Госсовет России не мог выразить никакого связного мнения.

Именно тогда Ерохин неожиданно провернул совершенно дикую на первый взгляд серию арестов в министерствах. Как он это сделал? Генерал –адмирал Роскосмоса? Которого, в те годы уже считали за декоративный пескосыпный раритет. Контакты в армии и безопасности еще со времен смуты? Спросить – так вряд ли ответит. Но – силовая система из армии и безопасности сработала неожиданно едино. А после арестов и замены части гражданских – подключилась и административная.

И лишь после этого, изрядно поредевший Госсовет провозгласил в эфире четкую и ясную программную позицию. Как же это звучало дословно …. А – «Научно промышленные достижения России были нагло присвоены кучкой людей, поставленных хранить и приумножать на общее благо сокровище, созданное трудами всех русских, трудящихся сейчас и наших предков, смотрящих на нас…

Непонимание карт и навигации, если ты смеешь носить погоны капитана – это тягчайшее преступление, равное массовому убийству. Капитан корабля НЕ ИМЕЕТ ПРАВА не знать, как действовать в соответствующей штатной ситуации.

Поэтому восставшим предложили сдачу и каторжные работы как ворам, а вот административным и военным растерявшимся в такой ситуации прошел расстрел.

А после отказа и перехвата запроса о «международном арбитраже», а на деле военной поддержке атлантистов – пошел штурм и уж тут, по официальной версии, из вожаков никто не выжил. Хотя картины казней активно использовались пропагандой атлантистов. Под жутчайший удар попали все –включая случайных гражданских и семьи участников. Для России, отходившей несколько десятилетий от жестокостей смуты – это было больше чем перебор. Это был шок. Пусть никто и не посмел возражать.

В награду Адмирал имел звание равное генералиссимусу и соответствующее содержание от космофлота… Ордена. Личная собственность. Чаша жизни через край.

Но кроме всех титулов было и другое – убойное обаяние железной воли, готовность доказать себя любым способом и в любой ситуации. Вот что не понятно … Почему Ерохин в свои «далеко за сто лет» не захотел уходить на заслуженный покой? Зачем ему, легендарному боевому адмиралу, овеянный воинской славой и обласканному почестями, вместо огромного особняка на побережье теплых морей – путешествие вполне возможно в один конец?

На людей медику посмотреть пришлось изрядно и обычно получалось неплохо их понимать. Человеческие страсти – по-своему сходны и шаблонны. И в экипаже народ, как и все бежит за чем то, отчего то, ну и те – кого Родина послала. Да. Идеалисты, авантюристы, и штрафники – каждый по-своему индивидуален. Каждый по-своему типичен… люди, люди…

Но вот куда отнести Ерохина? Адмирал не был идеалистом – слишком через многих он переступил. Ему явно не были нужны еще слава и богатства. Этого добра у него было в избытке и через край. Штрафник? Смешно. Приказ? А кто ему прикажет? Президент? Генсек? Ну, если объединятся, да соберут госсовет – то может быть. Хотя им зачем? Да и неслышно ничего про такое. Оставался лишь последний вариант, «бегство от»? – От чего убегаешь, Дмитрий Петрович? – думал Левашов, – от каких призраков хочешь скрыться? Уж не картины ли и голоса с «Кузнецова» преследуют тебя во время бессонницы?

Виктор задумчиво топал по коридору. Перед ним разошлись створки автодвери и открылся довольно обширный стартовый ангар с двумя посадочными шаттлами. Возле тяжелого грузового челнока стояли двое землян, поблескивая «зеркалами» шлемов. Лаборант радостно направился к ним, тем более что один из них, судя по раскраске скафандра – был из научного отдела.

Уже подойдя и выдав радостное «здравствуйте», он неловко замолчал. Полный набор знаков недвусмысленно значил, что один из двоих – это сам официальный руководитель экспедиции академик Феликс Данилович Жеровский. Правда вторым был единственный приятель Виктора по экспедиции, пилот из группы спецопераций Иван Орлов.

Два «здравствуй» прозвучало в ответ – и на том разговор завис. Ким удивленно скользнул взглядом по стоящим. К правой руке академика был пристегнут небольшой футляр – кейс. Затем взгляд мазнул по пилоту, после по шаттлу… В этот миг Виктор впервые пожалел, что откинул зеркальный щиток шлема.

Молчание затягивалось. Виктор уже собирался молча понемногу отойти, но в этот момент включился экран стенного коммуникатора. С экрана смотрел собственной персоной капитан. Несмотря на все достижения науки, такое омоложение, как у него – было уникальным. Было нечто жуткое в молодом, как у юнца лице и ярких молодых глазах – широкооткрытых и блестящих живым чувством вечного подростка.

И все же как только адмирал заговаривал, возникало чувство миража, за которым скрыто нечто иное. Слишком жесткие мимические морщины у губ и глаз обозначали характер. Слишком характерная манера говорить проявлялась. Даже избалованный властью ребенок не может иметь такие манеры. Собственно, именно избалованный так и не может.

– Экипажу Дежнева. Из-за непредусмотренного технического сбоя, корабль получил ряд повреждений. Мы совершили перемену курса и выход из «структуры Свечникова» в открытое пространство. Погибло двое членов экипажа. Около десяти ранено. Повреждения устраняются. Совет экспедиции принял решение продолжить экспедицию и исследовать перспективную планету. Корабль точно встал на курс и двигатели работают штатно. В настоящий момент экипажу можно полностью вернуться к своим занятиям… Ситуация под контролем. Конец связи.

Пилот, облегченно потянувшись и вздохнув грудью отщелкнул забрало. У него было простое, довольно симпатичное лицо, немного похожее на молодого Есенина. Вынув портсигар и зажигалку в одном футляре из маленького кармашка, он закурил.

Академик что-то медлил. Не снимая забрала, он оглянулся на комм.

– Лаборант, чем вы были заняты во время «технического сбоя?

– Проверял авто лабораторию. Когда случилось это – меня очень неудачно ударило. Там даже гравитация отключалась. Потом я потерял сознание и пришел в себя уже при оказании помощи Михаил Федоровичем.

– Вижу по лицу, вы очень хотите спросить меня – чем был занят я. Что ж не у всех служебный долг настолько прост как у вас. Священное обязательство руководителя экспедиции – это сохранить для человечества её результаты. Какую бы цену не заплатили люди за новое знание, все канет в бездну – если оно не будет воссоединено с Большим Человечеством. Таково уж свойство Бога науки. Именно поэтому единственный разумный закон в ситуации, в которой есть хотя бы намек на утрату бесценного семени мудрости – предпринять меры по его спасению. Таково Бремя Разума и его Крест.