Наталья Нолина - Неучтенная личность. Книга первая. День Возрождения

На стене неожиданно засветилась дверца шкафа.

– Выберите упаковку молока.

Юля открыла дверцу шкафчика, внутри лежали большие белые камни, похожие на крупную морскую гальку. Юля взяла один камень, он был холодный и гладкий.

– Положите молоко в емкость. Поставьте емкость с молоком в блокстоп, аппарат для разблокирования энергоупаковки.

Еще одна дверца засветилась на стене.

Процесс распаковки молока прервал Харн, который в этот момент вошел в столовую вместе с сыном и Маарой.

– Исчезни, – Харн махнул рукой в сторону информатора, и экран погас.

Юля так и осталась стоять с камушком в руке, недоступным молоком в энергоупаковке.

– Давай, Маара, действуй, – потребовал Харн, – время ужина. Только не перепутай ничего.

Маара подошла к стене, и стена раздвинулась, открывая прекрасно убранную столовую, – там стоял большой овальный стол, покрытый белой шелковой жаккардовой скатертью с длинными золотыми кистями, и несколько стульев с высокими спинками в белой кожаной обивке и вишневым орнаментом по контурам. На стенах висели удивительные картины. Изображение в картинах жило своей жизнью: оно двигалось и менялось. На одной картине над цветком летала бабочка и кружил шмель, на другой – листья деревьев трепетали от ветра, шел дождь (от картины даже веяло прохладой), а на третьей улыбалось женское лицо. Изображение в картинах было настолько правдоподобным, что появлялось полное ощущение, будто кусочек реальной жизни вырезали, уменьшили и поместили в рамку. Юле захотелось просунуть в картину руку и потрогать предметы, почувствовать капли дождя, но рука наткнулась на невидимое препятствие.

Харн и Олли, никак не реагируя на Юлино присутствие, уселись за стол. Видно было, что Харн чем-то недоволен и находится в скверном настроении. Он отчитывал Олли за недобросовестную учебу.

– Я получил сегодня отчет о твоей успеваемости и очень встревожен, – говорил Харн. – Ты учишься не в полную силу: ай-кью за месяц не повысился даже на полпроцента. Я ожидал другого результата. Или мне нечего ждать? Может быть, ты не хочешь учиться, а мечтаешь быть иждивенцем, когда вырастешь? И бегать с миской в общественную столовую? Жить в нижних этажах пирамид? Может быть, ты этого хочешь? Так ты скажи. Я тоже не буду стараться. Не буду платить огромные деньги за твой учебный курс. У тебя самый лучший, самый дорогой учебный курс. А ты халтуришь! Ну, что ты мне скажешь в оправдание?

– Да, папа.

– Что – да, папа?

– Я буду заниматься на полное ай-кью, – сказал Олли и посмотрел виновато на отца, затем искоса глянул в сторону Юли.

Юля подумала: «Как это неправильно – отчитывать ребенка при посторонних, да еще во время ужина».

– Знай, что в современном мире, – продолжал выговаривать Харн, – ни уборщики, ни грузчики, ни продавцы в магазинах не нужны. Востребованы только креативные высокообразованные специалисты с хорошей логикой и быстрым мышлением. Что ты сможешь предложить миру без знаний? Ты же говорил мне, что мечтаешь стать пилотом, как твой дядя.

– Я им стану!

– Все мальчишки мечтают стать пилотами, но не все ими становятся. Для этого нужно отлично учиться! С сегодняшнего дня будешь получать коды доступа к любым развлечениям только после успешного выполнения всех, повторяю: всех заданий программы.

– Хорошо, папа.

– Договорились?

– Да.

Пока Харн ругал Олли, Маара колдовала на кухне. Вокруг нее чудесным образом появлялись столы, шкафчики, оборудование. Маара доставала продукты, нажимала кнопки, что-то лопотала непонятное, перекладывала полуфабрикаты из одной емкости в другую, но все делала быстро и четко. В результате этих манипуляций через несколько минут на столе появилось ароматное кушанье на большом блюде.

– Это же трюзан, Маара, – возмутился Харн, – а ведь я заказывал стиклеты в кислом соусе и рагу из куркулепа.

– У меня по списку идет трюзан, – оправдывалась Маара.

– Я же тебе просил: не перепутай! – Харн все больше раздражался. – Трюзан был заказан на обед, а сейчас у нас что? Ужин. Соображать надо! Я хотел рагу из куркулепа и мя-яса! Ой, – вздохнул Харн. – Черт с тобой! Давай свою стряпню синтетическую, накладывай, не пропадать же добру. Неужели так трудно понять, – продолжал ворчать Харн, – раз я не обедал, значит, блюдо отменяется, и переходишь к следующему пункту меню. Дошло?

– Да, хозяин, – ответила Маара четко, без эмоций, как будто говорила: «есть, сэр».

Отец и сын приступили к ужину, не обращая внимания на стоящую неподалеку голодную Юлю. Ели они молча.

«Не очень-то они приветливые, – подумала Юля, – и не очень-то вежливые. Знают ведь, что я с утра ничего не ела. Могли бы и к столу пригласить. Может быть, Харн меня не заметил?»

– Добрый вечер, – сказала она, подойдя ближе. – Приятного аппетита!

Мужчина чуть не поперхнулся.

– Привет! – сказал мальчик, – а ты меня не нашла.

Вид у него был вызывающий. Ах, оказывается, он прятался все это время, а Юля его особо и не искала, но в доме с одинаковыми комнатами без окон и дверей, без лестниц Юля пока плохо ориентировалась.

– Нарушаешь, – недовольно буркнул Харн. – Ешь молча, нечего болтать за едой.

Он был все еще не в духе: – Маара! – неожиданно рявкнул он. – Ты все настройки выполнила?

– Да, хозяин.

– Ты познакомила Ю-Элю с правилами поведения в доме?

– Да, хозяин.

– Вот врет! – возмутилась Юля. – Простите, но с правилами меня никто не знакомил. Я их только распечатала, но еще не прочитала.

– Что значит… распечатала? Маара, – опять раздраженно закричал Харн, – какую степень свободы ты должна была назначить Ю-Эле?

– Девятую, хозяин, но машина решила иначе. Это не моя вина. Машина сама назначила другую степень свободы.

– Чушь! Машина без команды не принимает решения. – Харн недовольно поморщился.

– Она приняла, хозяин, хотя я выбрала команду «отложить».

– Бестолочь. Толку от вас… – вздохнул Харн. – Все приходится делать самому.

Он с обреченным видом отодвинул тарелку с недоеденным трюзаном.

– Папочка, а пускай у нее будет двадцать первая степень свободы, как у меня, – вмешался мальчик. – Мы же будем всегда вместе.

Он повернулся к Юле и сказал ей:

– Двадцать первая степень свободы это – нельзя ругаться, нельзя громко кричать. Я все правила помню: нельзя перебивать взрослых, нельзя выходить из дому одному, нельзя разговаривать во время еды, но я уже поел. Я потом расскажу тебе, что можно делать. Вот когда я жил с мамой, у меня не было никакой степени свободы, я делал все, что захочу, без всякой степени свободы. А теперь…

– Хватит болтать, Олли, – прервал его Харн. – Ты забыл третье правило: «не вмешиваться в разговор старших и не возражать им». Иди к себе в комнату, мне надо провести инструктаж для новой леди.