Уильям Шатнер - Риск капитана

– Сриин. Отлично, капитан. Вот откуда исходит запах.

Он сместил свой фонарь в сторону, и нашел еще одного сриина. Тоже мертвого, и тоже вмурованного в странный серый камень.

– Они умерли пытаясь пробиться сквозь фундамент этого места? – спросил Кирк.

– Нет, – ответил Коррин. – Они были пойманы. А потом умерли.

Кирк уставился на Коррина требуя дальнейших объяснений.

– Именно так рейл расправляется со своим ужином, – сказал баджорец. – Биологи говорят, что это имеет какое-то отношение к их пищеварительному процессу. Когда рейл захватывает свою добычу, он прикрепляет тело к скале своего рода пеной, которую он выплевывает, и которая затвердевает под водой. Потом он уходит на несколько дней, пока тело не разложится достаточно, чтобы можно было вернуться и съесть его.

– Как земные пауки, – сказал Кирк.

– Так вы собираетесь ответить на мой вопрос? – спросил Коррин.

– Я не помню вопроса.

Кирк провел фонарем по полу пещеры, нашел еще одно затененное отверстие ближе к дальней стене. Он направился к нему.

– Вы считаете что убийца я?

– Я не знаю, – сказал Кирк. – А вы признаетесь?

– Не играйте со мной в эти игры, капитан.

Кирк продолжал хромая идти.

– Это не игра, Коррин.

Коррин последовал за Кирком.

– Тогда почему вы хотели, чтобы я сопровождал вас в этом погружении?

Кирк услышал, что гнев начал одолевать человека, и решил, что время пришло.

– Я не знал где искать это место.

Тон Коррина стал возмущенным.

– Я тоже не знал. Фактически я пытался искать в неверном направлении.

Кирк добрался до нового отверстия, и посветил внутрь фонарем.

– Знаю. И именно потому что вы хотели, чтобы я искал в том направлении, я решил посмотреть в прямо противоположном. И вот мы здесь.

Кирк смотрел на Корина достаточно долго, чтобы увидеть, что его подозрения были верны: Коррин знал об этом храме, или по крайней мере о возможности его существования с самого начала.

– Вы не понимаете о чем говорите, – сказал Коррин.

– Это мне тоже известно. Я не претендую на понимание Баджора. Культура, которая не изменялась сорок тысяч лет? Я не понимаю Пророков, или Небесный Храм, или почему кардассиане явились сюда, или почему ушли. Я не понимаю Сферы. Если уж говорить по честному, я не понимаю всю эту чертову вселенную. Но что я действительно понимаю, что мой лучший друг мертв. Не из-за Баджора или Пророков. А из-за жадности. Из-за кого-то, кто хотел быть лучше чем кто-то другой, благодаря не достижениям, а силе. Это высокомерие я действительно понимаю. И я знаю, как с ним справляться.

Кирк стоял рядом с темным проемом в полу пещеры с фонарем направленным на Коррина, понимая что момент, который он наметил, наступил. Казалось Коррин тоже почувствовал это. В его глазах появилась твердость, которую он до настоящего времени скрывал. Кирк видел прежде это выражение в глазах убийц.

– Это не жадность, Кирк.

– Это всегда жадность, – сказал Кирк. – Желание чего-то, что не могут иметь друггие. Это именно то, чего жаждут некоторые преступники – сокровищ…

– Я хочу правосудия!

Усиливающийся голос Коррина потряс пещеру.

– И я тот кто удостоверится, чтобы вы его получили.

Коррин хлопнул рукой по оружию на своей ноге, вытащил его из кобуры с профессиональной быстротой обученного стрелка. Навел смертоносный подводный дротиковый пистолет прямо на Кирка.

– Они никогда не найдут ваше тело, – сказал Коррин.

Кирк издал короткий смешок.

– Именно это они говорили в прошлый раз.

– На этот раз они будут правы.

Палец Коррина напрягся на спусковом крючке. Кирк не дрогнул. А потом все изменилось. Потому что Жан-Люк Пикард произнес имя Кирка.

USS ЭНТЕРПРАЙЗ NCC-1701, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.5

– Это не возможное дело! – сказал Скотт.

На палубе ангара Кирк оторвался от закрепления молекулярного шва на своем серебристом скафандре.

– Конечно же возможное. И будет таким. Все части испытаны и проверены, – сказал Кирк. – Единственное что отличается, так это то, что мы впервые соединяем их вместе.

– Да, – сказал Скотт, наблюдая за работой своих инженеров. – Именно поэтому необходим полный анализ систем! Месяцы компьютерного изучения. Имитация! Модели и испытательные полеты!

Кирк взял своего главного инженера за плечи.

– Мистер Скотт, у нас нет месяцев. У нас всего тридцать минут. Возможно меньше.

– Думаю это сработает, – сказал Сулу. Он улыбнулся Скотту. – Физика этого процесса вполне надежна.

– Да, физика, – пожаловался Скотт. – В основном мы сбрасывали с кормы корабля камни. Конечно тут физика будет работать. Предмет упадет! Но вполне возможно, что она не сработает с этой штукой.

– Мистер Скотт, – сказал Кирк. – Капитан Пайк говорил мне, что вы чудотворец.

Скотт застонал, и проведя рукой по волосам, заставил их встать дыбом.

– Я просто делаю это собачью работу.

– Но вы ведь заставите это работать, не так ли мистер Скотт?

– Не похоже что вы оставили мне выбор, сэр.

Кирк счел это лучшим одобрением из того что мог ожидать, и продолжил одевать скафандр. Когда инженерная команда закончила изъятие фотонного детонатора из оболочки торпеды Марк II, пришел Спок.

– Вы не можете быть серьезны, – сказал он Кирку.

– Почему нет? – сказал Кирк. – Это не нарушает правил Норинды.

– Потому что вы создали новые правила.

Кирк пожал плечами.

– В академии вы проходили тест Кобаяши Мару?

– Нет. Но полагаю, что вы проходили.

– Когда я вернусь, напомните мне рассказать вам историю о правилах.

– По правде говоря я не верю, что вы вернетесь.

– Мистер Спок, единственная причина по которой я все это делаю в том, что я уверен что вернусь. Больше того, я вернусь с лейтенантом Танакой. И вы сделаете все что в ваших силах, чтобы поддержать меня в этой попытке, понимаете?

Кирку внезапно показалось, будто Спок борется за контроль над своими эмоциями.

– Капитан, почему вы это делаете?

В отличие от Спока у Кирка не было необходимости маскировать то, что он чувствовал, и он позволил Споку увидеть свой гнев.

– А вы бы сделали это?

– Нет, сэр.

– Тогда именно поэтому.

Спок стиснул зубы, и у Кирка возникло впечатление, что вулканец сверлит его взглядом.

– Это не логично.

Кирк вздохнул.

– Спок, это логично. Это единственная логичная вещь, которую мы можем сделать. Здесь мы в полном одиночестве. Совсем так, как говорится на мемориальной табличке в Академии: там, где не ступала нога человека. Какой смысл если мы, приходя сюда, не берем с собой свою человечность?

– Вы забываете, что я вулканец.

Разве вы мне позволите , подумал Кирк.