Майкл Фридман - Наследие

– Балак, обыщи его. Проверь, нет ли у него какого устройства, с

помощью которого на «Энтерпрайзе» могут определить его местонахождение.

Тот, кого назвали Балак, сделал, как ему велели. Спок вынес процедуру стоически, стараясь не показывать, как она ему тяжела. Если бы они узнали, насколько вулканцам неприятен физический контакт, они бы, конечно, использовали это знание против него. Были некоторые виды пытки, которых он страшился больше, чем других.

В конце концов, Балак отступил назад.

– У него ничего такого нет, – сказал он Дрину.

Владетель кивнул, – Споку, не своему офицеру.

– Хорошо. И чисто, вулканец. Очень чисто.

В дальнем конце площади появилась группа колонистов, одетых в

теплые куртки. Сначала Спок подумал, что они могли пробраться к площади по своей воле – даже что они могли здесь проявиться с тем, чтобы вмешаться в дело в его интересах.

Но нет. Их сопровождал вооруженный конвой, который гнал их на

площадь, как животных. Вулканец застыл, увидев, как с ними обращаются.

Он обернулся к Дрину.

– Вы сказали, что вы не причините им вреда.

– Я не вижу, чтобы им кто-то вредил, – возразил владетель. – Но,

конечно, вред – очень субъективная концепция.

Спок понял, что протестовать не имеет смысла. Он промолчал.

– Нечего ответить? – спросил мерканец. И, поняв, что пленник не собирается реагировать на его слова, продолжал: – Тоже верно. Вы не должны растрачивать свою энергию на споры: вам она понадобится вся без остатка на то, что вас ждет.

Когда колонисты приблизились к центру площади, Спок почувствовал

холодок узнавания. Одним из колонистов был Брэдфорд Уэйн.

Его светло-рыжая шевелюра немного поредела на лбу, а в волосах

появились седые пряди. На лице появились морщины, которых раньше не было, и он был уже не таким тонким, как раньше. Но тем не менее, это был Уэйн. Их глаза встретились, и вулканец понял, что администратор тоже узнал его.

Было хорошо снова увидеть бывшего рулевого Пайка. И странным образом это подействовало на него успокаивающе. Неважно, что он не был с тем хорошо знаком; Уэйн был частью прошлого – знакомый в море неуверенности. Вулканцу показалось, что он прочел то же чувство на лице администратора.

Мы разделяли опасности прежде, казалось, сказали они друг другу, и мы с ними справились. Почему бы и не снова?

Однако через миг Уэйн отвернулся. И Спок понял почему. Дрин не обязательно знал, что администратор был частью команды Пайка. Выдать этот факт означало подвергнуть жизнь Уэйна опасности – и лишить «Энтерпрайз» ценного союзника на планете.

– А, – сказал владетель, – мои друзья колонисты. – Он посмотрел на

Уэйна в упор. – Я подумал, вам захочется на это взглянуть. – Он указал на Спока. – Позвольте представить вам Спока, первого офицера «Энтерпрайза». Он здесь, чтобы «спасти» вас.

Вулканец не проронил ни слова и не изменил выражения лица. Он

вынужден был позволить Дрину развлекаться за счет его достоинства. Самым важным было не показать, что он знаком с администратором.

Дрин подошел к Споку, протянул длинный палец к его подбородку и

слегка повернул его голову в сторону.

– Герой, а? Как плохо, что его усилия были обречены на провал. – Он

прищелкнул языком. – Как будет обречена любая попытка вас спасти.

Уэйн нахмурился. Возможно, захватчики не знали, насколько вулканцы

не выносили прикосновений, но он-то знал.

– Зачем, – спросил он Дрина, – вы нам это показываете?

Мерканец поднял взгляд на Уэйна. На миг, Спок испугался, что он

прикажет его убить. Но миг прошел, а Уэйн по-прежнему стоял здесь.

– Потому что, – дружелюбно объяснил он, – я хочу избавить вас от

бесплодных надежд, которые вы, вероятно, питаете. Я хотел показать вам, как на самом деле ограничены ваши возможности.

Спок знал, что причина была не в этом. Он просто старался как можно

сильнее унизить вулканца, получить как можно больше с их сделки.

Внезапно Дрин повернулся к Балаку.

– Мои мезирии, – сказал он. – Почему их до сих пор нет?

Мерканец снова исключил коммуникатор. Мезирии? Споку было

незнакомо это слово. И он не смог понять его значения из кратких реплик Балака, связавшегося с флагманом…

– Владетель хочет знать, прочему его мезирии до сих пор не доставлены. – Пауза. – Ясно.

Дрин посмотрел на него.

– Ну?

Балак вернул взгляд.

– Похоже, – пояснил он, – с животными возникли проблемы. Это случилось по дороге в транспортационную.

Глаза Дрина засверкали.

– С ними что-то случилось? – рявкнул он.

Балак энергично потряс головой.

– Нет, не с мезирии. Но те, кто их сопровождал, были покалечены. Один серьезно; он лишится руки.

Дрин заметно расслабился.

– А. Что же, видно, этого следовало ожидать. С конце концов, их пора было кормить.

Спок начал понимать, что это были за мезирии – и какую роль они

могли сыграть в планах владетеля относительно него. Перспектива была не из приятных.

И по- прежнему оставалась возможность, что его жертва будет

напрасной. Если бы он только мог знать наверняка, что Ухура сможет передать сообщение, что их план сработает.

Это было горькой иронией: человек, с которым он хотел связаться,

стоял в менее чем двадцати шагах от него, а он не мог ему передать даже то короткое сообщение, которое он придумал.

Хотя, почему не мог? Сообщение было составлено так, чтобы

расшифровать его было невозможно. А если ему казалось, что его нельзя просто произнести вслух, так это потому, что Спок владел английскими идиомами, а Дрин – нет.

– День рождения Бойса, – сказал он громко.

Дрин посмотрел на него.

– Что вы сказали?

– День рождения Бойса, – небрежно повторил вулканец, глядя прямо

на владетеля. Он не смел смотреть в направлении Уэйна, опасаясь, что его намерение станет ясно.

Дрин слегка склонил голову вбок.

– И что это значит, Первый Офицер?

Спок пожал плечами, стараясь припомнить, как Кирк «продавал»

подобные вещи в прошлом. Ему в голову пришел случай с «Фезариусом», когда капитан успешно провел идею, что на «Энтерпрайзе» установлена система саморазрушения, якобы основанная на корбомите – несуществующем материале.

Вдохновленный воспоминаниями о проделках Кирка, первый офицер объяснил:

– Это просто выражение.

– Какое выражение?

Вулканца по-прежнему не радовало, что придется в открытую лгать.

Но, похоже, это было неизбежно, учитывая обстоятельства.

Но его опередили – Уэйн заговорил первым.

– Мы это говорим, когда кто-нибудь серьезно пострадал – как, в

данном случае, этот покалеченный парень. Это способ выразить сочувствие.

Дрин не отрывал глаз от Спока.

– Я разговариваю, – сказал он, слегка повысив голос, – с вулканцем.