Илья «BIG» Бондаренко - ГиперStorm

И протянула руку чтобы отключить связь.

– Не хочешь узнать как он… – предпринял последнюю попытку Диоло, но был беспощадно превращен в световую точку на пустом экране.

– Нет, не хочу, – произнесла Акси сквозь зубы, чувствуя как в груди клокочет гнев. Зачем ты поднял этот вопрос Андрэа!? Зачем вытащил…

Мониторы снова засветились сигнализируя о другом вызове. На этот раза Аксия проверила данные входного канала и включила только убедившись что на связи именно станция.

– «Кластер-3» вызывает «Персефону».

Обмен данными прошел в штатном режиме. Диспетчер был незнаком и никаких личных разговоров не заводил. Убедившись что маршрут утвержден, Аксия облегченно откинулась в кресле и направила катер к Проходу.

Он пришел поздно. Завалился в квартиру едва держась на ногах и распространяя густой запах дорогого алкоголя.

Акси вышла навстречу в халате, хотя спать не ложилась. Она ждала его каждый день, несмотря на то, что Джим стал задерживаться всё дольше и дольше. Он был её мужем, отцом её ребенка, главой семьи и хозяином всей её жизни. Любовь не проходит после одной размолвки. А настоящие чувства терпят и надеются годами.

– А… это ты. – Джим скользнул по ней мутным взглядом, и попытался снять ботинки. Ничего не вышло. Чертыхнувшись он облокотился на стену и вытянул правую ногу.

– Что ты стоишь, помоги мне, – потребовал он.

Акси бросилась на колени, развязала шнурки и один за другим стащила ботинки. Поднявшись, она хотела обнять мужа, но он грубо оттолкнул её и пошел в зал.

Конечно же он не специально, он просто много выпил…

– Джим, – позвала она.

– Что?

– Ты так поздно, уже почти утро.

– И что с того?

– Я ждала тебя.

– Надо было идти спать.

Джим подошел к бару и достал бутылку коньяка.

– Я не могу без тебя уснуть. И… Винсент сегодня плохо спал. Плакал…

– Не говори мне об этом! – оборвал её Джим, с такой злостью, что она на мгновение онемела от удивления и страха.

Он налил себе бокал, выпил залпом. Зашатался и рухнул на диван.

– Это ты во всем виновата…

– Я? Джим…

– Замолчи!

Он снова выпил и поставил бутылку на журнальный столик с такой силой, что стекло лопнуло и длинная трещина побежала через всю столешницу. Сама бутылка уцелела. Джим, словно и не заметив этого, откинулся на подушки.

В первое мгновение Акси хотела сесть рядом с мужем, но поймала его взгляд полный ненависти. Он смотрел из под бровей, пьяным взором, прищурив один глаз и она снова почувствовала страх.

Когда-то давно она уже видела такой взгляд. В далеком, казалось забытом прошлом… Еще два месяца назад она была уверена, что никогда больше не увидит ничего подобного, никогда не будет боятся.

– Джим, что случилось? – спросила она, в последней попытке убедиться, что причина находится где-то за пределами их мирного семейного очага, хотя уже чувствовала и понимала, что это не так.

– Ты… ты со своими… генами… Это ты во всем виновата. Одна… Не говори мне… про своего… сына.

Он говорил уже с трудом, слова путались и коверкались, язык то и дело прилипал к небу и ему приходилось делать усилие чтобы сказать очередную гадость. Эта борьба отняла все его силы и злобный взгляд померк, веки отяжелели и закрылись. Через мгновение он уже храпел, уткнувшись в подушку.

Акси стояла перед ним, почти физически ощущая как грязь, которую вылил на неё Джим, стекает по телу липким потоком зла.

Гены? Вот оно что. Вот почему уже два месяца он почти не разговаривает со мной. Терпел значит всё это время, а сегодня высказал. Я виновата? СВОЕГО сына… О боже, мой Винсент…

Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Медленно опустилась на пол. Обида сжала сердце стальным обручем.

Вот как… виновата одна. Во всём. Мои гены. Мой сын…

Словно почувствовав, что матери плохо, из спальне раздался тонкий крик ребенка. Слезы мгновенно высохли. Акси вбежала в комнату и склонилась над кроваткой.

Мой сын. Мои проблемы.

Компьютер услужливо сообщил:

– Маршрут для разгона открыт. Линия 1117-Л. Прошу разрешения на запуск нейтринного двигателя.

Акси выдохнула комок тяжелых воспоминаний и со злобной решимостью отдала команду:

– Запуск нейтрино разрешаю! Обратный отсчет.

– Девять! Восемь!..

Системы корабля оживились, загудели скрытые приводы, мониторы запестрили графиками и колонками показателей. Кресло пилота наклонилось принимая почти горизонтальное положение. Через каналы подключенные к скафандру в тело впились десятки игл, делая инъекцию для преодоления перегрузок. Стабилизирующий газ новой волной хлынул в шлем, наполняя легкостью не только тело, но и мозг. Для перелета требовалось войти в состояние близкое к анабиозу, чтобы организм, усыпленный химией, не почувствовал чудовищного изменения скорости.

– Три! Два! Один!

Обзорные экраны потухли, стекла кабины закрылись металлическими жалюзи. Включенным остался только главный монитор, отслеживающий маршрут. Никаких посторонних звуков, сигналов и тем более свободного обзора космического пространства.

– Старт!

Ну вот и всё.

Сознание упаковалось внутрь черной коробки и словно погрузилось на дно озера, всё стало мутным и нереальным; весь мир отошел на второй план. Через сорок суток, новая инъекция выведет её из ступора, а пока, можно помечтать и побродить среди грёз. Ни волнения, ни тревоги; фантастические сцены, которые никогда не смогут произойти в реальности, сменялись эпизодами из давно забытой жизни. Всё облечено в яркие, футуристические слои краски, как картина на планшете художника. Мир плывет, качается, трепещет на невидимом ветру…

Это было на первом курсе. Джим шел по коридору со своими друзьями ей навстречу. Такой красивый и сильный, совершенное чудо природы… Стеклянный купол главного корпуса Академии дрожал над его плечами, а солнце окружало лучами голову, словно нимб святого. Большие, чувственные губы, синие ангельские глаза. Крылья. Белые, как молоко…

Где-то в глубине эйфорического опъянения сознание пыталось опровергнуть всю эту ересь, воспротивиться, вернуться в реальность. Тщетно. Химики Космического Флота знают свое дело.

Да и зачем сопротивляться? Ведь так приятно.

Длинный, резкий сигнал возвестил о начале торможения.

Состояние организма, в котором находится пилот во время максимального ускорения, специалистами флота называется «пребиоз», а самими пилотами попросту – «вата». Почти усыпленное препаратами тело, вкупе с сознанием, пребывает в полуобморочном состоянии, которое можно сравнить с дремотой на рабочем месте – вроде и не спишь и в тоже время теряется ощущение реальности происходящего. «Вата» помогает человеку переносить немыслимое, с токи зрения стороннего наблюдателя, ускорения физических тел и не дать внутренним органам рассыпаться на молекулы.