Алексей Евтушенко - Призраки Каллисто

– Это не главное, думаю. Место радиофизика там есть? Должно быть.

– Я не только радиофизик, – сказала Агнешка. – Ещё радиоинженер по второй дополнительной специальности и программист. Плюс три языка, не считая латыни и родного польского.

– Русский, английский и французский, – кивнула бабушка. – И ещё ты занималась высшим пилотажем.

– Девятое место в чемпионате Европы тридцатого года, между прочим!

– Вот именно. Уверена, это тоже пойдёт в зачёт.

– В какой зачёт? Я же тебе говорю – бесполезно.

– Это мы ещё посмотрим, – сказала Елена Александровна и решительно поднялась с кресла. – Так. Теперь бы вспомнить, где моя записная книжка… Ага!

Она подошла к секретеру, покопалась там и вернулась в кресло с толстой старой записной книжкой в плотной обложке желтоватого цвета. Надела очки, которые висели у неё на груди на тонкой цепочке. Полистала страницы и торжественно провозгласила:

– Вот! Я же помню, что он был где-то здесь!

– Кто? – спросила Агнешка.

– Не кто, а что. Номер телефона.

– Чей?

– Генерального конструктора «России».

– Колосова?! – Агнешка оторопело глядела на родную бабушку и не могла поверить собственным ушам.

– Ага. Миши. Теперь уже, конечно, давно Михаила Яковлевича. Кстати. Он мне рассказывал, что изначально фамилия его предков была Колоссовы, с двумя «с». Но со временем одна буква потерялась… Всё, сиди тихо, как мышь под метлой. Мне нужно позвонить.

Звонок на комм-браслет застал Михаила Яковлевича Колосова в момент посещения туалета по малой нужде.

Давненько такого не случалось, подумал он, невозмутимо заканчивая свои дела, застёгивая ширинку и нажимая кнопку спуска воды. Помнится, в далёкой молодости, лет пятьдесят назад, когда мало кто и предположить мог, какое место в нашей жизни займут компьютеры и мобильная связь, особым умением не вовремя позвонить отличалась Ленка Московская. Совершенно безбашенная весёлая и умопомрачительно красивая девчонка, которую бог знает каким ветром занесло в их компанию талантливых начинающих писателей и поэтов (в молодости Михаил Яковлевич сочинял фантастические рассказы и всерьёз мечтал стать писателем).

Он был влюблен в неё отчаянно и бесповоротно и всегда ждал звонка. А она звонила, когда он сидел в туалете, был в душе или стоял за дверью квартиры, доставая ключи.

Слышал звонок, начинал торопиться, надевал штаны, выскакивал из душа, ронял ключи… Бывало и не успевал к телефону. Когда же успевал, то слышал её нежный мелодичный голос:

– Привет! Чего трубку так долго не брал? Я, между прочим, из будки звоню, а на улице зима, холодно…

Телефонные будки, надо же. Символ ушедшей эпохи, можно сказать. Бросаешь две копейки, набираешь номер и говори, сколько хочешь. И отличное укрытие от внезапной непогоды, если поблизости нет удобной подворотни, магазина или входа в метро.

Забавно, что он вспомнил о Ленке. Тысячу лет не вспоминал и – на тебе. Наверное, звонок виноват.

Браслет продолжал мелодично заливаться.

Михаил Яковлевич помыл руки, тщательно вытер их полотенцем.

Комм-браслет не умолкал.

Да что ж такое, кто это там такой настойчивый?

Он вызвал к жизни вирт-экран.

Ага, такого номера в памяти нет.

– Алиса, откуда звонок?

– Звонок из Польши, – сообщила голосовой помощник.

Из Польши? Хм, кто бы это мог быть… Ладно, сейчас узнаем.

– Слушаю, – сказал он буднично.

– Миша? – голос был женский и очень знакомый. Только забытый. Сейчас-сейчас… Сердце неожиданно забилось быстро и горячо.

– Мишка, это ты или нет? Судя по тому, что опять долго не берёшь трубку, я не ошиблась. Миша, ау!

– О, Господи, – сказал он и нервно откашлялся. – Лена?

– Ха-ха, узнал! – засмеялся голос в далёкой Польше. – Она самая. Как жизнь молодая, дорогой?

– Да где ж она молодая… Погоди, ты откуда звонишь?

– Из Кракова, откуда же ещё. Ты разве забыл, что я живу в Кракове?

– Помню. Но столько лет прошло, мало ли… Люди переезжают.

– Не о том говорим, – решительно заявила она, и Колосов подумал, что Ленка ничуть не изменилась – такая же решительная и готовая взять в нужный момент любого быка за рога. – Хочешь видеосвязь?

Михаил Яковлевич посмотрел в зеркало. Ему было семьдесят четыре, и последние двенадцать лет он жил вдовцом. Хозяйство вела приходящая домработница, и генеральный конструктор революционного космического корабля был относительно ухожен. Во всяком случае, не ходил в грязной и мятой одежде, голодным и немытым. Постарел – да, не без этого. Но для своих лет выглядел очень даже неплохо. Да и чувствовал себя так же. Будь иначе, давно ушёл бы на пенсию и…

«Что – и? Разводил бы пчёл на даче? Выращивал там же цветы и картошку? Чинил забор? Рыбачил? Собирал грибы? Глупости. После смерти Лидочки он довольно быстро осознал: единственное, что способно его спасти и удержать в этой жизни по-настоящему – это работа. Только она, любимая. Раньше было две любимых – Лидочка и работа, а теперь осталась одна. Хобби (он любил водить машину, копаться в моторе и играть в шахматы) не считается. Были бы дети, любил бы их. Наверное. Но детей у них с Лидочкой не случилось. Может быть, потому и дача зарастала травой и приходила постепенно в полное запустение. Что там делать одному? Даже удовольствие от вождения машины снизилось вдвое, потому что он любил, когда справа сидит жена – самый лучший штурман и собеседник в мире. Эх…»

– Миша, ты там живой? – голос Лены вывел его из задумчивости.

– Здесь я, извини. Что ты говоришь? Видеосвязь? Ладно, давай попробуем, если не боишься.

– Ха! Это я-то? Трепещи, старый пень! Включаю.

На вирт-экране возникло женское лицо. Да, пожилое и даже весьма. Лицо, которое вряд ли бы заставило быстрее забиться сердце двадцатилетнего юноши или тридцатилетнего молодого человека. «А также сорока и пятидесятилетнего», – добавил он про себя.

Но это была она, всё та же Ленка Московская.

Конечно, покрашены волосы, а морщины никуда не спрячешь. Но губы ещё не утратили полностью своей восхитительной формы, и в глазах не тусклое безразличие усталого от жизни человека, а интерес и даже, кажется, остатки прежнего задора. На мгновение ему почудился запах французских духов Angel, которые так обожала Ленка в молодости, и которые было почти невозможно достать. Но ему пару раз это удавалось.

– Неплохо сохранился, – улыбнулась она, блеснув хорошими искусственными зубами. – Я довольна.

– А ты так и вовсе не изменилась, – сказал он искренне. – Представляешь, я даже почти учуял запах твоих духов.

– Angel, – сказала она. – Помнишь. Молодец. Слушай, Миша, ты на пенсии или продолжаешь работать? Насколько я тебя помню, должен продолжать.