Андрей Ливадный - Ковчег

Рогман смотрел вверх, не в силах понять сути происходящих там перемен, но и не смея оторвать взгляд от чернеющего купола. Он весь сжался, наполнился тревожным предчувствием и, когда свод зала вдруг перестал существовать, РАСТВОРИЛСЯ, он не закричал, нет — только подался вперед, впившись побелевшими от напряжения пальцами в мягкий материал широких подлокотников.

То, что для его сознания всегда являлось незыблемым, вдруг распалось, обратившись БЕЗДНОЙ, БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ, в которой сияли мириады ярких, ослепительных точек. Он пытался смотреть на них, но его взгляд ТОНУЛ в этой черноте.

Ощущение нельзя было назвать приятным или отвратительным — Рогман никогда доселе не испытывал подобных чувств.

— Ты хотел узнать, что такое Ковчег… — прорвался издалека голос Кимпс. — Смотри, Рогман, вот он!

Да, действительно, он увидел…

Что-то двигалось на фоне вселенского мрака. Какое-то пятнышко песочно-желтого цвета.

Оно приближалось, выкатываясь из бездны растущим на глазах шариком, и это движение вызывало прилив тошноты.

Постепенно объект превратился в мячик, чуть неправильный, приплюснутый сверху и снизу… Его движение из глубин пространства навстречу Рогману на некоторое время остановилось, и шарик начал медленно вращаться вокруг своей оси, подставляя взгляду неровные, изрытые кратерами бока.

На какой-то миг блайтеру всерьез показалось, что он начинает терять рассудок.

Сотни новых слов и понятий вихрились в голове Рогмана. Он понимал, что их транслирует туда Кимпс, объясняя смысл все новых и новых терминов, но, захваченный врасплох этим низводящим разум действом, он не мог сопротивляться… Он даже забыл о том, что нужно дышать…

Лавина новой информации на какое-то время подмяла его сознание, погребла под собой личность Рогмана, заставила потрясенно созерцать, не задумываясь о смысле происходящего, но шли минуты, растянутые в вечность, и он понемногу начал выкарабкиваться…

Потрясение пробудило в нем какие-то дремавшие доселе чувства. Рогман вдруг осознал, что ощущение тошноты прошло, а он жадно вглядывается в истыканный острыми серебристыми искорками мрак, на фоне которого продолжал укрупняться, вращаясь вокруг своей оси, приплюснутый с полюсов шарик Ковчега.

То, что он привык считать Вселенной, на самом деле явилось лишь мельчайшей пылинкой, ничтожным кусочком материи, заблудившимся меж Великого Ничто…

— Что это, Кимпс?! — наконец сумел выдохнуть он, разглядывая изрытую кратерами и покрытую иными неровностями рельефа поверхность шарика.

— Это Ковчег, Рогман. Наш Мир, внутри которого находимся все мы. Вот тут, — при этих словах нижняя часть шарика запульсировала неровным срезом, — тут расположена Сумеречная Зона, здесь, в средней части, обитают люди, зеленокожие, хавроны и еще несколько примитивных экзобиологических рас. А мы сейчас находимся вот здесь… — Кимпс выделила самую макушку шарика. — Это бывшая отделяемая часть, так называемый Основной Командный Модуль, который раньше мог существовать отдельно от всего остального.

— Зачем? Какой в этом смысл? И почему ты говоришь обо всем в прошедшем времени? — Вопросы посыпались один за другим, и по их тону нельзя было сказать, что Рогман сходит с ума от шока. Скорее наоборот, шок пробудил в нем нечто иное, совершенно не свойственное блайтеру — рабу-полукровке, воспитанному в среде сенталов.

— Твои предки построили Ковчег, создав его из маленького небесного тела, которое вращалось по орбите вокруг их планеты. Они называли его луной.

— Планета?

— Это такой же шарик, только крупнее. Каждая искорка света, которую ты видишь, — это неимоверно далекая звезда, огромный пылающий шар. Вокруг звезд, согретые их теплом, вращаются планеты, твердые тела, на некоторых из них возможна жизнь. Твои предки жили, а быть может, и до сих пор живут, на нескольких таких шариках, обращающихся вокруг далекой, не видимой отсюда звезды.

— Зачем они построили Ковчег? — хрипло спросил Рогман. От волнения у него перехватывало горло, хотя он все больше и больше подозревал, что такие ощущения, как тошнота, сухость во рту, испарина на коже, — это лишь фантомная память его рассудка…

— Они хотели путешествовать в этой бездне, которую принято называть космосом, — как можно доходчивее пояснила Кимпс. — Тогда они взяли свою Луну, выпотрошили ее изнутри, оставив только твердую оболочку, и построили из нее огромный космический корабль… Дело в том, что расстояния между звездами огромны, — десятка человеческих жизней не хватит, чтобы преодолеть путь от одной звезды до другой.

— Но зачем?! — Рогмана всерьез начал мучить этот едва народившийся вопрос. — Зачем улетать? Им что, было плохо там, где они родились?

— Нет… — ответила Кимпс. — Жизнь на планетах родной звездной системы в ту пору, когда ее покинул Ковчег, была прекрасна. Люди освоили пространство своей системы, их жизням ничто не угрожало, технологии достигли небывалых высот. Ученые изобрели такие аппараты, которые могли исследовать звезды на расстоянии. Люди слушали и рассматривали космос, пока не пришли к удручающему для себя выводу — в известной, доступной для исследования при помощи приборов Вселенной хотя и присутствует жизнь, но она нигде не сумела развиться, не перешагнула того порога, за которым начинается Разум…

— И что тогда? — Рогмана заворожили ее слова. Он действительно чувствовал, что сходит с ума, но совершенно не по той причине, которую предполагала Кимпс, опасаясь начинать этот разговор.

— Тогда люди решили объединить усилия трех планет и построить огромный космический корабль, который мог бы путешествовать от звезды к звезде на протяжении если не миллионов лет, то как минимум тысячелетий… — объяснила Кимпс. — Они планировали отобрать с каждой встреченной на пути планеты образцы местной флоры и фауны, а главное — те формы жизни, которые, по мнению ученых, обладали потенциалом эволюционного развития. Они справедливо полагали, что при помощи генной инженерии смогут ускорить процессы естественной эволюции и таким образом помочь полудиким животным развиться до уровня первобытных разумных существ.

— Они хотели создать новые формы разумной жизни?! — Рогман на секунду задумался, а затем вдруг произнес: — Они хотели покончить со своим одиночеством во Вселенной?! — В его голосе прозвучала дрожь внезапного откровения…

— Да, Рогман… — ответила Кимпс, пораженная его проницательностью. На ее взгляд, блайтер за несколько минут изменился до полной неузнаваемости, будто шквал информации, который должен был раздавить его, свести с ума, просто сдул с поверхности сознания Рогмана всю шелуху суеверий и предрассудков, под которой прятался жадный, любопытный, полный энергии разум настоящего исследователя, человека, мгновенно инфицированного идеей…