Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]

— В этом и заключается гениальность замысла, — ответила она на высказанное им сомнение. — Ступить сюда означает практически то же самое, что совершить перелет на иную планету. Человек попадает в мир, объективно существующий по своим законам, и либо покинет его. сочтя неинтересным, либо предпримет попытку задержаться в виртуальном пространстве, отыскать на его просторах какой-то смысл… Произойдет безболезненный и ненавязчивый отсев, который будет усложняться по мере того, как сознание и поступки отдельных людей станут воздействовать на вселенную Полигона. Я уверена, что на десять-пятнадцать тысяч посетителей найдется один, ну может быть, два человека, которые захотят остаться тут, попытаются что-то сделать в чуждом непонятном мире — постичь его или изменить «под себя». Интерактивность Полигона по своей достоверности граничит с реальным миром — любое действие оставляет тут однозначный след, и потому сам факт существования этого ресурса преследует множество практических целей. Во-первых, будет получена правдоподобная модель поведения рядового обитателя Земли в условиях чуждого мира. Во-вторых, станет ясно, как может измениться четвертая планета Проксимы в процессе экспансии, а в-третьих, среди миллионов людей, которые так или иначе побывают тут, найдутся те, кто по-настоящему захочет поселиться в новом мире, станет относиться к нему с известной долей бережного здравого смысла, и эта категория пользователей в дальнейшем, наверное, будет рассматриваться как потенциальный отряд колонистов, прошедший первый этап ознакомления с чуждой биосферой и выдержавший тест на разумное отношение к ней…

Извалов внимательно выслушал ее, со странной щемящей грустью во взгляде, которая не укрылась от его собеседницы.

— Тебя что-то тяготит?

Он посмотрел на нее, затем невесело усмехнулся и ответил:

— Не знаю, Бет… Я не вкладывал в этот мир столь глубокого практического смысла. Буду рад, если ты окажешься права. Я бы уж точно прошел все критерии отбора, хотя, — он опять покачал головой, — полет до Проксимы займет десятилетия, без учета подготовки к нему…

Ее губы тронула теплая улыбка, такая же, как в первые минуты их неожиданной встречи.

— Возраст не имеет значения, Антон, — загадочно произнесла она и тут же оговорилась: — Не спрашивай, почему, ладно?

— Хорошо, не буду. Можно, я задам последний вопрос?

— Провокационный?

— Конечно…

— Задавай. Отвечу, если смогу. В обмен на встречную любезность, ладно?

— Ты хитрая… — беззлобно усмехнулся Извалов. — Согласен, давай начнем с конца. Что я могу для тебя сделать?

— Я бы хотела бывать тут… как прежде.

— А в чем проблема?

— Я пользовалась твоим каналом доступа, — созналась Бет.

Антон был поражен таким заявлением.

— Ты пришла сюда через мою домашнюю систему?

Она кивнула, виновато потупившись.

— Это единственный канал доступа, который считается выделенным из общей системы безопасности и контроля, — после некоторой паузы пояснила она. — Когда реальность откроют для свободного посещения, я, естественно, найду иной способ проникновения.

— Погоди, я не совсем понимаю… — Антон в первый раз за все время их долгого разговора испытал настоящую растерянность. — Я думал, ты один из сотрудников ВКС.

— Почему ты так решил?

— Я судил по тем сведениям, которыми ты владеешь.

— Это ложный критерий оценки. Я не имею никакого отношения к Военно-Космическим силам.

— В таком случае кто ты?

Бет отрицательно покачала головой.

— Я не могу ответить. Пока не могу… Но… — Она подняла взгляд на Антона, и внезапно в ее голосе прозвучала не просьба, а мольба: — Не вытесняй меня отсюда. Я допустила оплошность, не заметив, что наши виртуальные матрицы совмещаются в этом квадрате Полигона.

— Собственно, мне не жалко, — смутившись порывом ее чувств, совершенно искренне ответил Извалов. — Не думаю, что твое присутствие тут наносит вред.

— Я люблю этот мир, — тихо произнесла она. — Здесь я ощущаю себя свободной. Можешь проверить — в твоих компьютерах все в порядке, я не потревожила ни единого байта информации.

— Ладно… Забудем об этом. Приходи, когда захочешь.

— Спасибо, Антон. Но ты так и не задал свой провокационный вопрос, — напомнила она, немного расслабившись.

— Ты уже ответила на него. Проехали… Пусть все остается по-прежнему.

— Значит, я могу приходить сюда?

— В любое время, — легко согласился Извалов. — Будем считать это неофициальной презентацией новой реальности. Надеюсь, что ты не ошиблась в ее предназначении.

— Здесь я не могу ошибаться. Я знаю.

Антон посмотрел вдаль. Солнце уже скатилось за край горизонта, и, пока они разговаривали, начали быстро сгущаться сумерки.

— Пойдем прогуляемся, пока совсем не стемнело, — внезапно предложил он.

Бет вздрогнула, и это не укрылось от взгляда Антона,

«Все-таки она странная», — невольно подумалось ему.

…Испытывать внезапные острые чувства, граничащие с потерей самоконтроля, было для Антона столь непривычно, что поначалу он ушел в глухую защиту в наивной попытке проигнорировать поселившееся в душе смятение.

Не получилось. Не подчинились ни душа, ни разум, хотя после нескольких встреч с Бет в виртуальном пространстве Полигона он осознал всю абсурдность сложившейся ситуации…

Кем являлась она и что представлял собой он?

Со второй частью вопроса рассудок Извалова справился достаточно быстро: без излишней самокритики он обозвал себя сбрендившим виртуалыциком, к тому еще и калекой… хотя эта оценка во многом являлась субъективной. Несмотря на ежедневное длительное пребывание в виртуальной среде, он находился в прекрасной форме, и посторонний человек вряд ли распознал бы в Извалове какой-то физический дефект. Его протезы давно адаптировались к плоти — в местах соединений живого с неживым не возникало каких-либо ощущений дискомфорта, скорее, наоборот, с течением времени он все чаще забывал о полученном увечье, ощущая себя полноценным человеком.

Нет, проблема Извалова, разумеется, крылась не в физическом тонусе организма, а в сознании, в критичном восприятии самого себя, в тех комплексах и стереотипах, что сформировались в его рассудке за десять лет добровольного отшельничества.

Оказывается, он привык к своеобразному комфорту морального одиночества, отдавая предпочтение электронным машинам, а не людям, и вот результат: как пуля, ударившая на излете, пришло это глубокое, внезапное, ошеломившее разум чувство…

Он ощущал, что реальность Полигона по-прежнему тянет его к себе как магнит, но теперь уже в силу не одной, а нескольких причин. Фантомный мир, конечно, оставался его детищем, смыслом последних лет жизни, но к этим позывам все настойчивее примешивалось нечто новое, острое, саднящее…