Андрей Останин - Венец Логоры

– Изумительно! – восхитился Серый. – Чувствую себя, прямо как в былые времена! Имперское величие пробудилось! И потери среди будущих рабов совершенно незначительные: всего-то двенадцать тысяч триста пять человек! Пустяки! Сущая ерунда!

Иван онемел, глядя на огромную, чёрную махину. Взмахнул рукой, хотел сказать что-то, но пришлось для начала прокашляться.

– Какие потери? Я же сказал – уничтожить военные объекты: склады, технику…

– А людей-то с этих объектов куда девать? – резонно удивился Серый. – Где это ты видел военные объекты без охраны и обслуживающего персонала?

– Да я их вообще пока ещё не видел, – убито пробормотал Иван. – Я же военную подготовку в школе проходил.

– Ну, так подумай – как я тебе людей от оружия отделю? Да и что за печаль такая непонятная? У них тут за один день боёв, бывает, раз в десять больше людей гибнет! Хочешь точно – мигом справку составлю. Так что, потери приемлемые. Лучше давайте разработаем дизайн ошейников для рабов. И вообще, работы ещё – ой-ой-ой! Надсмотрщиков назначить, двадцатичасовой рабочий день ввести, виселицы построить…

– Стой!!! – Иван ухватился руками за голову и постоял так с минуту, раскачиваясь, словно прутик на ветру.

– Значит так, кибернетические господа! Быстренько, все трое, удалите записи, связанные с нашим пребыванием на этой планете. Дочиста!

– Надо было деда слушать! – мстительно прошипел Кондрат.

– Ой, маровато! Одно утешает: на войне, действительно, людей куда как больше гибнет.

– Так что же, откажемся от уже завоёванной планеты? – искренне изумился Серый. – А зачем стращали тогда, воззвание передавали?

Иван ещё раз покачал головой и вздохнул. Стыдно нестерпимо, и, хоть плачь, не поправить ничего. И винить больше некого – сам виноват, видел же, кому работу поручал. Машине, для убийства созданной! Умён ли? Вряд ли!

– Ничего-то ты в людях не понимаешь, Серый… И слава Роду! Им теперь друг с другом воевать смысла нет, они против меня ополчатся. А я на эту планету не вернусь уже никогда. С той страшной рожей, по крайней мере.

Иван расслабленно откинулся на спинку пилотского кресла и вытянул ноги. Зажмурился блаженно, словно кот-оккупант под жарким солнышком захваченной планеты. Кресло не просто подстраивается под тело человека, оно его обтекает, обнимает, ласкает… Как при этом ещё можно управлять кораблём, а уж тем паче, скоротечный, космический бой вести – Мара его знает. Да и она бы в нём, пожалуй, задремала. От трудов своих, злокозненных.

– А что, Серый, не сложновато тебя пилотировать без штурвала? Да и вообще без всего?

В кабине пилота, действительно, обстановочка богатством не отличалась. Собственно, кроме кресла ничего в ней больше интересного и не нашлось.

– А язык-то тебе на кой? – ворчливо осведомился Серый. – Глупости говорить? Сиди, командуй, всё остальное я сам сделаю.

– А ну, как не дослышишь чего? – встревожился Кондрат. – Тебе в обед триста лет – чай, не мальчик уже!

– По имперским меркам – младенчик! – заносчиво ответил Серый, но в кабине, между тем, дополнительные средства управления активировал. Появился перед Иваном голографический пульт с многочисленными экранами, датчиками, диаграммами; полупрозрачными, квадратами, кругами, треугольниками… Всё это разными цветами переливается и издевательски подмигивает.

– Да как же всем этим управлять-то? – растерялся Иван.

– Руководить! – строго поправил Серый. – Руками – водить!

–У-у-у… – тоскливо протянул новоявленный руководитель и всё электронное великолепие сконфуженно свернулось в ярко-сиреневую точку, исчезло с глаз долой. – Давай-ка уж лучше по старинке, голосовыми командами. Если ошибка выйдет, я скажу, что не это имел в виду, а ты ответишь, что неправильно понял. И всё, никто не виноват. Веками отработанная практика!

– А я сразу предлагал, – напомнил Серый. – Ты же усложнять взялся. Ну давай, командуй.

– Это я с удовольствием, – торжественно выпрямился Иван. – Курс – Астара! Вылет – немедленно!

– Прямо командующий! – язвительно умилился Кондрат.

– Генерал! – ехидно поддержал Мартын, клювом тихонько щёлкнул.

– Что да – то да, – покладисто согласился Иван. – Только, адмирал тогда уж, мы на корабле, всё-таки. Серый, открой-ка обзор пошире, хочу красоты обозреть.

Кабина штурмовика мгновенно стала абсолютно прозрачной, словно броневых стен и не было вовсе, а кресло, с обомлевшим Иваном, оказалось повисшим в воздухе.

– Предупреждать надо! – выдохнул побледневший Ваня. Инстинктивно поджал ноги и вцепился в массивные подлокотники – только вместе с ними теперь отдирать. Прекрасно понимал: и стены и пол с потолком никуда не делись, всё вокруг не более чем изображение, спроецированное внутрь кабины. Но разум оказался бессилен перед чувствами и парень всерьёз опасался вывалиться из кресла. До ближайшей поверхности путь казался не близким, а поверхность – не мягкой.

– Если предупредить – совсем не то удовольствие! – хохотнул клич. – Впрочем, предупреждаю – взлетаем!

Иван осторожно поглядел вниз и прямо под подошвами ботинок заметил странное пятно, копошащееся в кустах.

– Серый, подожди-ка! – воскликнул торопливо. – А ну, увеличь изображение вон той штуковины… занятной.

– Чего там занятного? – недовольно проворчал Серый, ухваченный за хвост на взлёте.

– Я бы тоже подумал, что ничего, – хмыкнул Иван. – Однако, вряд ли у вас тут водятся звери с синей шкурой в белый горошек.

– У них тут! – поправил его Серый. – А я тут сам не местный. Но ты прав – такие звери не водятся.

– Ну и кто же там тогда?

– Половозрелая особь женского пола.

– Мерзость какая! – скривился Иван и едва не плюнул, но вовремя вспомнил, что пол, хоть и прозрачный, а всё-таки есть.

– Отчего же – мерзость? – удивился Серый. – При сравнительном анализе внешности установлено соответствие оценке « Очень даже».

– Слова твои – мерзость! – пояснил со вздохом Иван . – Это ж надо – женщину так обозвать. Хорошо, хоть не слышит! Всю бы оптику тебе расцарапала.

– Оптика бронированная, – резонно возразил Серый. – Никакого смысла царапать!

– Ох и дремучий ты клич! Если женщина обиделась, спасение надо искать, а не смысл. Ты мне лучше скажи: если мы сейчас взлетим, что с ней будет?

– Ничего не будет, – уверенно ответил Серый. – Вернее, ничего не останется. Но ведь по смыслу одно и то же? Ничего, на этом месте, уже не будет.

– Ну да, ну да, – Иван нарочито покряхтел, поднимаясь и осторожно ступая на невидимый пол. Броня оказалась на месте, не подвела.

– Вот, скажем, близкий и недалёкий – тоже, одно и тоже. Пока это не о тебе сказано. Страшное ты создание, Серый!

– Боевое! – гордо поправил имперский штурмовик.