Андрей Останин - Венец Логоры

– Да вот, юношу милосердие прохватило! – презрительно фыркнул боец и поправил винтовку на плече. – Собачку выручать полез!

Меченый вздохнул обречённо.

– Ну, вот и как тебя не связывать? Ты же в нормальном мире и пяти минут не проживёшь!

Он сокрушённо покачал тяжёлой головой.

– Хоть задумался бы – откуда тут собака? Люди здесь не живут давным-давно, а собачка в будке запертая сидит, живая-здоровая! И не дохнет ни в какую, что характерно! Никакие мысли в голову не приходят?

– Ну, мало ли… – пролепетал Иван, сконфуженно подтягивая сползающие штаны – завязка где-то потерялась. После такого рывка, спасибо, что вообще на месте остались.

– Не мало! – сурово осадил его вожак. – В самый раз! На дурака ловушка. Собака воет, дурак открывает, граната взрывается. Одним дураком меньше.

Подошёл к Ивану поближе и сильно, а главное, очень обидно, влепил ладонью по затылку. Получилось звонко и доходчиво.

– Я обеими руками за, но есть одно но! Ты – мой дурак! С которым моё будущее благополучие связано. Поэтому, лучше от меня теперь вообще не отходи. Ещё один такой прокол и я тебе руки сломаю. Обе. В цене ты не упадёшь, зато куда попало совать не станешь. И ходить не помешает!

– Ну, жалко же псину! – покаянно протянул Иван и шмыгнул носом с соответствующей интонацией. – А может, и нет там никакой гранаты? Ну, командир! Давайте выпустим зверюгу, ведь мается же, бедолага.

И умоляюще похлопал пушистыми ресницами. Всегда получалось мило и убедительно, да в этот раз не срослось. Синяк под глазом и разбитые, опухшие губы испортили всё впечатление. Совершенно бандитская рожа получилась. Мило, конечно, однако на любителя.

– Ну а что, Меченый, – вмешался молчавший до этого боец, габаритами командира слегка даже превосходивший. – Давай откроем! Глянь, пацанёнка жалостью-то как прослабило! Брызжет прямо. Хе-хе-хе! Подлечить надо. Для убедительности, на будущее.

Меченый вздохнул, поглядел в жалобные глаза Ивана, в озорно блестевшие глаза своего бойца и махнул рукой.

– Верёвки из меня вьёте… Ладно, всё равно здесь задерживаться не собирались. За угол только надо спрятаться.

Боец тут же отцепил от пояса длинную, тонкую верёвку, сноровисто привязал к дверце конуры и отбежал за угол, где уже укрылись Меченый с Иваном. Взглядом смешливо плеснул, короткий, белобрысый чубчик грязной ладонью смахнул в сторону.

– Эх, и люблю же я это дело! – воскликнул восторженно, и с силой, резко дёрнул размочаленный конец верёвки.

Грохнуло не то, чтобы сильно, однако, вполне серьёзно. Собачий вой срезало моментально и стихло всё, лишь мелкий песочек шелестел, опадая. Словно дождичек, серо-жёлтый.

– Во-о-от, – поучительно протянул Меченый и ещё раз шлёпнул Ивана по затылку. На этот раз несильно, для порядку только.

– Старших слушать надо, дольше проживёшь.

– Если бы я старших НЕ слушал – дома бы сейчас сидел, а не здесь… подзатыльники получал.

– Ага. Да так бы дураком и остался.

– На Астаре это не смертельно. Но откуда здесь собака, всё-таки, взялась?

– Да увязалась в деревне за каким-нибудь отрядом, дура! – махнул рукой командир. – Ну, они и воспользовались возможностью, закрыли её тут, чтобы весь отряд своим лаем безмозглым не спалила. А на дурака ловушку не поставить – грех великий есть. О генофонде нации заботиться надо! От дураков избавляться.

Вытащил из кармана кусок тонкой проволоки, протянул Ивану.

– На, штаны подвяжи, смотреть на тебя тошно. А собачка красивая была, даром что дура. Лохматенькая, чёрно-белая.

– А это то вы как определили? – изумился Иван.

– Да вон, хвост валяется. Возьмешь на память?

Иван молча помотал головой, стараясь не глядеть в сторону развалин собачьей будки. Отчего-то даже расстрел остатков отряда Лысого не так сильно царапнул, как смерть совершенно незнакомой псины.

* * *

После ночёвки, следуя своей странной логике, Меченый, вместо того, чтобы сломать Ивану руки, развязал их совсем. На удивлённый взгляд парня хмыкнул иронично.

– Ты уже сам понял – в одиночку здесь долго не протянешь. Так что, давай-ка ситуацию резко поменяем. Я, отныне, буду не конвоир, а проводник и, за очень хорошую цену, проведу тебя к твоим сородичам. Договорились?

– Ну конечно! – обрадованно взвился Иван, но Меченый тут же усадил его на место лёгким движением руки.

– А вот забываться даже не думай – руки сломаю! А будешь кочевряжиться – так и ноги тоже. Тут недалеко осталось, донесём, если что.

– Вот умеете вы порадовать! – скуксился Иван, но расстроился не особо.

– Не без этого, – согласился Меченый. – Руки-ноги заживут, зато голова уцелеет. Живому-то всяко приятнее.

– Не поспоришь, – пробормотал Иван, хотя поспорить мог бы. Кабы здоровьем не дорожил.

Из-за спины командира возникло пухлое, по детски радостное, лицо вчерашнего весёлого бойца. Весёлым его и зовут, как оказалось.

– Что, Меченый, не будем ноги ломать пока? Это хорошо, парень-то ничего, вроде. Хоть и балбес, конечно. Тебя как звать-то, недоумок?

– Иван.

Весёлый скривил губы, глазами поводил, головой помотал – распробовал.

– Ни о чём не говорит. Вот я – Весёлый, всё понятно. Командир – Меченый…

– Я систему вашу понял, – деликатно перебил его Иван, чтобы долгий рассказ не выслушивать. А Весёлый, по простоте своей, вполне мог пространные объяснения затеять.

– Но у нас имена приняты. Так уж сложилось.

– Имена и у нас приняты, – громыхнул командирским голосом Меченый. – Только пользоваться ими не принято. Тем более, имя у тебя одно, а склонять можно по разному? Вроде как, много их получается?

– Ну да… Иван, Ваня, Ванюшка, Ванюша. Действительно, по разному.

– И вот опять ни о чём не сказало! – сокрушился Весёлый. – Хоть Иван, хоть Ванюша – всё одно. Как понять, по твоему имени, что ты за человек? Вот я, к примеру…

– Да поняли уже все! – окоротил его Меченый.

– Вот видишь: все поняли, один ты дурак, маешься! – боец укоризненно здоровенной головой покачал. – Ладно, запомню имена твои, чего уж там. Авось и пригодится ещё. Вот бы ещё понять – зачем их тебе так много?

С тем и тронулись потихоньку. Иван бездумно переставлял ноги, дорога разнообразием не отличалась, и не сразу понял, отчего посветлело в мрачноватом лесу. Вместе со звоном очередного подзатыльника пришло понимание – это заботливый наставник стянул с его головы капюшон.

– Ты зачем этот мешок на головёнку свою, дурную, напялил? Отвернуться от тебя нельзя!

– Но как же? – изумился Иван, привычно уже потирая многострадальный затылок. – Вы же сами сказали: капюшон прекрасно помогает маскироваться!

– Да ведь не на ходу же! – осерчал Меченый. – Ты же двигаешься, тебя хоть в капюшоне, хоть без – видно издалека. А вот тебе не видно ничего, только кусок дороги перед собственным носом. Сидишь, как кот в мешке, а должен башкой во все стороны крутить, опасность на ходу высматривать.