Андрей Матвеев - Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

Держа необычный флаг, капитан медленно поднялся над крепостью. Он был в бронежилете и шлеме с глухим забралом. Воткнул шест в снег и поднял вверх правую руку. На руке его была надета кукла бибабо в красном кафтанчике. Вместо головы – тёмный стеклянный шар с напяленным шутовским колпачком.

– Смотрите, смотрите, все смотрите! – раздалось через микрофон. Кукла завертелась, задёргала головой и руками. – Представление начинается!

Из рядов нападавших послышались возгласы удивления. На какое-то мгновение взоры всех привлекла смешная кукла:

– Все смотрите! Такого вы больше не увидите!

Чудовищной силы вспышка с тончайшим визгом взорвала темноту. Передние ряды нападавших снопами повалились на снег. Находившиеся у дальних машин с дикими воплями схватились за глаза. Наугад грохнула танковая пушка, но уже никак не смогла достать капитана, нырнувшего в люк.

Внизу он сорвал забрало и поцеловал куклу в головку.

– Ну, мужики, теперь за дело!

Все похватали оружие и выскочили наружу. Местность вокруг залилась мощным светом прожекторов. У дальних машин с криками и стонами метались боевики, пытаясь найти свои машины и залезть в них. Многих из них настигли пули. Нескольким удалось забраться в грузовик и тронуться. Грузовик, повиливая в стороны, описал небольшой круг и подставился под гранатомёт Славко, мгновенно превратившись в яркий факел.

Танк пятился назад, раздавив свои сани. Ещё раз выстрелил, но снаряд улетел в никуда.

– Его нельзя отпускать! – прокричал капитан.

Славко схватил гранатомёт одного из нападавших и попал точно в середину. Но танк не остановился.

– Сам приедет, – процедил Славко, отбрасывая гранатомёт.

– Без глаз ходят только кругами.

И действительно, светлячок танковой фары описал в тёмной дали большой круг и приполз к крепости. Оставалась ещё одна кумулятивная граната, но капитан приказал её поберечь.

– Быстро давайте трос! – скомандовал он.

Бравые моряки мгновенно размотали стальной трос с “Командора”, и Сан Саныч с Женькой ловко накинули петлю танку на крюк. Трос натянулся струной, но выдержал. Танк стал зарываться колёсами в плотный снег, докопался до твёрдого гладкого льда и забуксовал, как букашка на стекле.

– Попался, жук навозный! – весело воскликнул Сан Саныч, пиная его ногой.

Забраться внутрь танка или как-то его остановить на морозе не удалось, и он копошился на привязи, пока не заглох.

– Жалко солярки, – сетовал капитан, – литров триста зазря спалил.

Вокруг стало тихо. Только ровно молотил вспомогач, еле слышный сквозь толщу ледяной брони, да безмолвно скользил луч прожектора, обшаривая поле необычной битвы. Никто не шевелился.

Капитан подождал ещё – опасался подхода подкрепления или затаившихся боевиков – и послал Славко и Евгения на разведку. С автоматами наизготовку, перебегая от тела к телу, под прикрытием остальных, они медленно обшарили окрестности крепости. Никого в живых не осталось. Никто не ушёл. Если кто и не был сражён насмерть в короткой схватке, того добил мороз.

Мотор уцелевшего грузовика, видавшего виды “Форда”, ещё оказался тёплым, видать, заглох совсем недавно. Долили бензина, завёлся. В его кузове оказались два заледеневших трупа: раздетые и связанные мужчина и женщина со следами зверских истязаний.

– Такая же участь ожидала и нас, – сказал Славко. – Этот почерк мне знаком.

К себе привлекла внимание Арна. Она встала на задние лапы и передними скребла по броне танка.

– Там может быть кто-то живой! В укрытие! – скомандовал капитан. Все попрятались кто куда.

Капитан подполз к танку в слепую зону сзади и с силой постучал по броне прикладом. Послышались слабые стоны.

– Ччёрт! – выругался капитан. – Работа с недоделками. Теперь масса проблем. Приказываю открыть люки! В противном случае на дно вместе с танком!

В ответ только стоны. Капитан повторил по-английски и по-немецки. Никакого результата.

Подполз Славко, повторил по-сербски. В ответ послышалась лихорадочная скороговорка:

– Пощадите! Я никого не убивал! Я никого не убивал! Я – мирное население. Мне нечего было есть. Меня заставляли… Я тяжело ранен.

– Все они так поют, когда их прижмёшь к стенке, – сквозь зубы процедил Славко, – а отвернёшься, пустят пулю в спину.

– Пощадите, меня можно обменять на двоих ваших, – не унимался в танке. – Мы их захватили перед выездом. Они сопротивлялись…

– На двоих наших? Это уже интересно! – зло прорычал Славко.

– Да, да! Поменяйте меня на двоих ваших. Они там, в грузовике.

– В грузовике? Если ты так просишь, я обещаю тебе это, я, Славко Младич!

– Да, да, там двое ваших…

– Вылезай, руки вперёд! – скомандовал Славко.

Прогремели запоры, люк медленно откинулся.

Славко вырвал боевика из танка как кильку из банки. Словно клещами, одной рукой обхватил ему мизинцы рук, обыскал и вытащил из-за его спины заряженный пистолет.

– Обмен состоится немедленно! Помогите мне связать его.

Боевика, который был, возможно, только слегка контужен, подвели к грузовику. Когда его зрение чуть прояснилось, он увидел два изуродованных трупа, заверещал во весь голос и стал молить о пощаде:

– Нет! Я всё расскажу, у вас будет много продовольствия, девочек и золота…

– Ты сам этого хотел, а я не изменяю своему слову, – коротко отрезал Славко. – В кузов!

Бандита оставили в кузове. Трупы мужчины и женщины отнесли в танк, который стал им временным склепом. Потом их похоронили в ледяной могиле, привязав к ногам тяжести. Лёд растает, их поглотит море.

Капитан отдал команду, чтобы не осталось никаких следов сражения. Собрали оружие и боеприпасы, танк обложили глыбами льда. Получилась ещё одна крепостная башня. Орудийная. В танке оставалось с десяток снарядов и ящик патронов к заклинившему крупнокалиберному пулемёту, который потом починили. Для грузовика соорудили ледяной гараж. Долго, в три смены, выдалбливали двухметровый лёд, чтобы всё остальное пустить на дно, на километровую глубину. Вокруг крепости стало чисто.

Женщины обвинили Славко в излишней жестокости. “Это же был пленный”, – говорили они. Тогда Славко стал рассказывать, какие неслыханные преступления были совершены такими, как этот, во время войны против его народа, и сколько его народ вынес потом несправедливости. Мужчины и Ася встали на его сторону. Спор прервал капитан:

– Всю ответственность я беру на себя. Это был не пленный, а коварный и опаснейший бандит, захваченный с оружием на месте преступления. Никто из напавших на нас, не должен уйти живым, он должен исчезнуть. Иначе нам не продержаться. Война. Точнее, то, что сейчас творится, даже не подходит под понятие войны. Это хуже войны. А этот бандит сам выбрал свою участь. Гуманность к непримиримому врагу – предательство по отношению к его жертвам. Бывшим и будущим.