Николай Горькавый - Курьер-619 (Юпитер – Челябинск)

– Забирайте его, пожалуйста, не нужен мне этот грубиян.

Джер прокашлялся:

– Энн не знает всех моих планов. А они у меня большие.

Николетта погрустнела и сказала:

– Прости меня, Джер, я не хотела тебя вчера обидеть…

Джер яростно помотал головой:

– Мэм, то, что случилось с вашими родителями, настолько чудовищно, что ни о каких извинениях не может быть и речи. Но я не мог не сказать вам о том, что никогда не знал своих родителей и вырос в обычном государственном детдоме – только не в земном, а в марсианском. После этого я не мог больше болтаться у вас перед глазами и напоминать собой… о вашей трагедии. Мне было очень приятно побыть в вашем и профессора обществе, но мне пора вернуться в свою социальную нишу. Я забылся, простите меня.

– Ты не виноват в моей беде, – грустно вздохнула Николетта. – Мы завтракали сегодня вдвоем с дедом, и это было мрачно как на кладбище. Пожалуйста, вернись, мне скучно без тебя.

Она положила свою ладошку на его кисть. Рука Николетты была тонкой и красивой. Ладонь Джера – крупной, с плохо отмытыми пятнами смазки и в свежих ссадинах. Контраст был настолько силен, что юноша посмотрел на девушку и сказал:

– Мы очень разные.

– Конечно, – пожала плечами Николетта. – Ты – другой, и это здорово. Мне интересно с тобой. Зови меня, пожалуйста, по имени. Обед через час, мы с дедушкой приглашаем тебя. И возвращайся в свою каюту – там кровать шире и ванная комната лучше. Ну, пожалуйста.

Джер понимал, что такая просьба в устах фоурессы – это нечто невероятное. Фоурам достаточно было просто приказать.

– Спасибо за приглашение, но мне надо принять душ и переодеться, – тихо сказал пилот.

Николетта обрадовалась его неявному согласию.

– Я подожду тебя в рубке, мы пока поболтаем с Энн.

Она вышла из каюты, а Джер остался стоять в ошеломлении, глядя на свою трудовую руку, за которую держалась красивейшая, как он сейчас понял, девчонка-фоур. Энн, которая могла присутствовать сразу во всех помещениях курьера, сказала:

– Ты должен на что-то решиться, Джер. На виртуальные свидания ты не ходишь, и даже реальным девушкам приходится тебя тянуть за руку. Не будь букой, пойди с ней, может, через недельку тебя поцелуют в щечку.

– Ты там не болтай много, распустил я тебя… – проворчал Джер.

Они шли обедать, и Николетта рассказывала о том, что бóльшую часть жизни провела в столице Марса, а весь последний год летает с дедушкой. Учится она заочно, хотя ей больше нравится учиться в реальной школе, сидя среди обычных учеников.

– Расскажи еще что-нибудь из Плутарха, – попросила она.

Джеру это не составляло труда:

– Эретрийцы колонизовали остров Керкиру, а когда Харикрат приплыл с войском из Коринфа и победил их в бою, они сели на корабли и отправились на родину. Однако соотечественники, прослышав о случившемся, не пустили их в Эретрию и не дали сойти на берег, бросая камни из пращей. Не имея возможности ни убедить, ни осилить многочисленных и неумолимых сограждан, бедолаги отплыли во Фракию и заняли там место, где раньше будто бы жил Мефон, предок Орфея, и город свой назвали Мефона. А соседи назвали переселенцев «испращенными».

– Неудачники никому не нужны! – кивнула Николетта.

Когда они зашли в столовую, профессор как раз доставал из пасти микроволновки первую тарелку. Он посмотрел на часы и довольно кивнул:

– Точно вовремя! Молодцы!

Они сидели за столом и ели вкуснейшую пиццу канцоне. Дедушка посмотрел на Николетту:

– Ну и чем он там занимался?

– Он действительно чинил какую-то электрическую цепь, но жить ему там совсем необязательно.

Профессор кивнул головой и, прищурившись, посмотрел на Джера:

– Что заставило тебя вернуться?

Тот нашелся с ответом:

– Ваша внучка. Она два дня ходила тут в грязном комбинезоне, как серая мышка, и не произвела на меня сильного впечатления. Но когда она пришла умытой и причесанной, в этом шикарном зеленом костюмчике, то меня достаточно было только поманить.

– Да, я его отбила у девушки Энн. Она там флиртовала с ним вовсю, на свидание приглашала, остроумная такая.

– Девушка Энн? – удивился Мамаев.

Джер пояснил:

– Это штурман моего корабля. У него хороший процессор, и в свободное время я усложнял его эмоциональные реакции.

Николетта хмыкнула:

– Ты бы слышал, как она разговаривает!

Профессор сказал заинтересованно:

– Хочу услышать. Джер, вызови своего штурмана.

Пилот поставил свой переговорник вертикально на стол и позвонил Энн.

– Слушаю тебя, Джер.

– Энн, с тобой хотят познакомиться.

На планшетнике появилось изображение очень красивой девушки. Она оглядела присутствующих и сказала, остановив глаза на профессоре:

– Здравствуйте, профессор Мамаев, мы общались с вами два дня назад.

– Здравствуй, Энн. Мне хвалили твое остроумие. Как ты оцениваешь сложность своих эмоциональных цепей?

– Профессор, я, конечно, отвечу, но неужели вы хотите лишить себя удовольствия лично оценить меня?

– Хм, – удивился профессор. – Снимаю свою просьбу. О чем вы говорите с Джером во время полетов?

– Ах, профессор, вы затронули больное место в наших взаимоотношениях. Он все свое время проводит перед экраном или в наушниках, читая или слушая очередную книгу. За последний месяц мы общались в среднем восемнадцать минут в день! Скажите ему, чтобы он был повнимательней ко мне!

– Ну, я знаю супружеские пары, которые говорят друг с другом еще меньше, – усмехнулся профессор. – Когда он тебя перепрограммировал?

– Полтора года назад. Мы беседовали по три часа в день! Это был золотой период наших отношений, но он давно закончился.

Профессор обратился к Джеру:

– Ты можешь объяснить, с точки зрения алгоритмики, что ты сделал со своим штурманом? Она действительно прекрасный собеседник!

– О, спасибо за комплимент, профессор! – воскликнула мелодично Энн. – Сразу видно джентльмена старой школы! Не сравнить с нынешней неблагодарной молодежью.

Джер ответил профессору:

– В статье Добинго об искусственном интеллекте была высказана смелая идея о связи фаззи-логики [3] От английского термина fuzzy-logic, которым обозначают нечеткую логику или набор нестрогих правил, широко используемых в разработке искусственного интеллекта. Если обычная логика оперирует понятиями «Да» и «Нет», то нечеткая логика использует такие дополнительные понятия, как «Возможно», «Иногда», «Я еще не решил». и остроумия.

– Я видел эту нашумевшую статью, – кивнул профессор. – Мне понравилось его определение: «Остроумие – это точная ассоциация, умноженная на неожиданность».

– Мне показалось интересным попробовать воплотить в жизнь его идеи для эмоционального общения. Я заставил Энн прокопать всю стандартную библиотеку в миллион томов и выбрать оттуда художественные реплики, которые могут быть ответами на какие-то вопросы. Она насобирала…