Александр Шелухин - Звёздный янтарь

Остановились всего один раз, уже неподалеку от нашего жилья. Наше внимание привлек один из модулей. Оранжевый куб которого до того перекосило, что того и гляди совсем набок завалится. Из недр оседающего на глазах строения прорывался со свистом воздух. В крыше зияла приличных размеров дыра с рваными краями. Что же, теперь стало понятно происхождение того громыхания, которое мы слышали возле столовой. Это же что должно случиться, чтобы так крышу разворотило? Я подумал тогда, что очень хорошо, что хозяев не было дома, когда это случилось. Ведь могли быть и жертвы. Я поинтересовался у Раскосых:

– Как думаешь, что здесь произошло?

– Сложно сказать… Такое впечатление, что модуль вскрыли сверху, как консервную банку, – сказал друг, внимательно осмотрев скукоженный домик. – И лучше нам убрираться отсюда, пока хозяев нет. А то скажут, что опять мы напакостничали.

Что тут возразишь? С нашей сплошь и рядом пятнистой, как шкура жирафа, репутацией попасть на роль козла отпущения проще простого…

Мы еще немного постояли у порога. Вася глядел куда-то в конец "улицы", а я уставился на бейсбольную биту, приставленную к надувной стене соседнего жилого модуля. Зачем это здесь?

Впрочем, Раскосых не дал мне долго глазеть по сторонам. Одним легким, незаметным постороннему глазу, движением руки втолкнул меня в "дом" и зашел следом за мной.

Уже будучи в помещении, Вася глубокомысленно произнес:

– Надо бы запереться на ночь… На господина лейтенанта не стоит чересчур надеяться.

Я с удивлением посмотрел на друга и сказал:

– Мы живем в тонюсеньком резиновом пузыре! Который полосни два раза ножиком крест-накрест, – вот тебе и дверь готова! Заходи, кто хочешь, бери что хочешь!.. А впрочем, что я тут распинаюсь… Да хоть лопатой дверь подпирай, если тебе так на душе спокойней. Все равно мы в глубокой, беспросветной заднице и улучшений не предвидится…

Задавленный неумолимой логикой, Вася тяжело вздохнул и скрылся в санблоке. Но тут же высунулся и заявил, "что несмотря на хлипкость нашего жилья и оголтелый пессимизм некоторых, дверь на ночь он все-таки заблокирует. Да так, что никто до подъема войти в модуль не сможет. Абсолютно никто…"

ГЛАВА 22. Размышления на сон грядущий.

Когда решительно настроенный друг наконец закончил речь и, наконец-то, удалился для принятия водных процедур, я призадумался. В принципе, вреда с того не будет, если мы запремся в домике, как три поросенка. Если Олежа или Артем приползут домой заполночь, ничего страшного. Спросим "Кто там?" и впустим. А посторонние – соседи, оставшиеся без соли, коммивояжеры с суперпылесосами и сектанты в идиотских расписных одеяниях – пусть обломятся.

Все-таки (хоть и задним числом) одобрив в мыслях Васину затею я поплелся готовить обед. Желудок уже давно настойчиво урчал, требуя положенных жиров, белков и углеводов. Сейчас заморим червячка, глядишь, и на душе веселее станет…

Правда, нежной французской кухней нам побаловаться не пришлось. Чопорный английский дворецкий сказал бы с омерзением: "Консервы, сэр!" А мы не аристократы, нам сойдет за милую душу. Тем более что все мои познания в кулинарии сводились в умении открывать банки и закладывать полуфабрикаты в микроволновку. Что я и проделал с отточенным жизнью в общаге мастерством. Скоро ароматы подогретой еды расползлись по всему домику, вызвав у меня такое обильное слюноотление, что собаки Павлова завыли бы волками от зависти. В качестве хлеба насущного у нас имелись золотистые бобы, тушенка и, – хит сезона! – рыбные фрикадельки. Правда, вместо белого вина, которое полагается подавать к рыбным блюдам, имелась только полуторалитровая бутылка желтющ-щ-щего как моча лимонада. Я закончил сервировку стола парой гнутых алюминиевых вилок, кстати, тоже на днях прихваченных из столовой. Ну вот, теперь все готово… М-да, стол монашеский, но весьма калорийный. Тем более,что в предвкушении сытного обеда заметно улучшилось настроение. Все тревоги и заботы, коими изобиловала наша жизнь полследние две недели, стали казаться не столь уж значительными…

Скоро из душа вывалился распаренный Василий в каком-то, явно не своем, халате тигровой расцветки. Это чей же такой полосатый, как флаг Папуасии? Явно халатик не в стиле Артема, а чтобы быть вещью Олежи, халат был шибко чистым. Да и Вася без крайней нужды не прикоснулся бы ни к одной тряпке нашего любезного химика, зная о его непростых отношениях с гигиеной. Странно…

Перед тем как приняться за еду, я подумал, что мы с Васей с каждым днем все больше деградируем, скатываемся к подножию социальной лестницы. Сами посудите. Звездный Янтарь из хранилища сперли? Сперли, чего уж там… Сидим за столом во взятой без спросу одежде, поглощаем, по сути, украденные в столовой продукты? Есть такое дело… Ну чем мы отличаемся, например, от средневековых разбойничков? Да по сути, ничем. Те же джентельмены удачи, чей промысел – грабеж на больших дорогах. А в перспективе – виселица на площади или весло на галере, если очень повезет…

Покончив с едой, мы выпили еще по чашке чая. Для того, чтобы хоть как-то перебить оставшийся во рту привкус рыбных фрикаделек. А в качестве десерта мы за милую душу схрумкали окаменевшее печенье бог знает какого срока годности.

После обеда Вася пояснил мне, почему он весь такой из себя бесстрашный, надумал закрываться на ночь, будто монахиня какая. Показалось ему, что за нами все-таки следят. И "шпиономания" здесь реально не при чем. Глазам Василий привык доверять.

"М-да, похоже обещание помочь местной полиции в лице Беклемишева может вылезти нам боком", – узнав о слежке, уныло подумал я.

После сытной пищи на меня навалилась дремота. Видно, сказывалось нервное напряжение последних дней. Глаза предательски слипались… Вася, глянув на мою сонную морду, участливо предложил:

– Подреми, Димон, чего уж там… Я покараулю. Ты плохо выглядишь последнее время…

– А как я по-твоему должен выглядеть после того, как чуть не сгорел в заплесневелом подвале на богом забытой планете? Впрочем, если хочешь, валяй, карауль… – равнодушно ответил я. – Можешь вооружиться клюшкой для гольфа – я у соседнего модуля видел – и с песнями маршировать вокруг домика.

– Ты в подвале не один чуть заживо не изжарился, – с укоризной сказал Вася. – И не будь ты моим лучшим, практически единственным другом, треснул бы тебе разок по уху, чтобы не выеживался. В конце концов, это не я оставил дурацкую записку в бронированном чемодане инопланетного коммивояжера…

"Да сколько же он еще меня будет тыкать носом в эту записку! – с возмущением подумал я. – Нет, с этим надо что-то делать…"

На этом месте Вася прервался с чтением морали и, вскочив на ноги, прошел мимо меня к окошку, выходящему на дорогу. Опять поди враги в подворотнях мерещатся…