Пол Андерсон - Генезис

Вдруг его осенило. Обругав себя нехорошим словом, он вернулся и подобрал оружие врага, а когда опять поднялся к Парфенону, Лоринда сидела рядом с женщиной-гречанкой, обняв ее за плечи, чтобы успокоить.

— Ну, милая, не бойся. Ты с нами в безопасности. Мы о тебе позаботимся.

Та подняла большие темные глаза.

— Кто… вы?.. Ангелы небесные? — прошептала она.

— Нет, мы всего лишь смертные люди, — сквозь слезы ответила Лоринда. Это не совсем правда, подумал Кристиан; впрочем, что еще она могла сказать? — Мы даже не знаем, как тебя зовут.

— Я… Зоя… Комненайна…

— У тебя внутри все пересохло, я слышу по голосу. — Лоринда отвернулась в сторону и шевельнула губами в беззвучной команде. На полу появился запотевший кувшин, — Выпей воды.

Зоя не заметила, что произошло чудо. Она схватила посудину и в несколько глотков осушила ее. Закончив, поставила на место и сказала «спасибо» — ее тон был вял, но в нем чувствовались сила и ум.

— Кто это за тобой гнался? — спросил Кристиан. Она села, подтянув колени к подбородку и обхватив их,

глядя прямо перед собой, и ответила голосом мертвой:

— Флемский солдат. Они вломились к нам в дом. У меня на глазах зарезали отца. Всё смеялись и смеялись. Я убежала через задний ход на улицу. Хотела спрятаться в Акрополе. Туда теперь никто не ходит. А этот меня увидел и захотел поймать. Наверное, убил бы, когда закончил. Лучше так, чем если бы он забрал меня к себе.

Лоринда кивнула.

— Оккупанты, — произнесла она так же безжизненно. — Захватили город и теперь грабят его.

Кристиан ударил прикладом о камень:

— И Гея позволяет, чтобы это происходило?.. Лоринда посмотрела ему в глаза. Умоляюще.

— Так ей приходится. Надо, чтобы у людей была свобода воли. Иначе получится, что они всего лишь марионетки.

— Но как же они до такого докатились?! — воскликнул Кристиан. — Объясни!

Амулет ответил (или оба амулета ответили разом) тем же безличным тоном, что и прежде:

— В античную эпоху появился научный метод. Вместе с развитием торговли и географическими открытиями это привело к промышленной революции и возникновению демократии парламентского типа. Однако ни в науке, ни в промышленности прогресс не зашел в среднем дальше уровня, эквивалентного вашему восемнадцатому столетию. Нетина ехали верхом бок о бок. Копыта лошадей мягко стучали о землю, поскрипывала кожаная сбруя, сладкий запах конского пота мешался с едким ароматом трав. Свиристел дрозд.

— Нет, вряд ли Гея станет заново запускать остановленную программу, — говорила Лоринда. — Но это не хуже, чем смерть, а смерть редко бывает столь безболезненна.

— Но масштабы! — возразил Кристиан. Потом вздохнул: — Наверное, Странник скажет, что я сентиментальный слюнтяй. А я, воссоединившись с ним, соглашусь.

И верно. Ведь, возвратившись, ему предстояло снова влиться в гораздо больший разум, чем его собственный, а тому, в свою очередь, — в еще больший.

— Без Геи эти бессчетные поколения людей вовсе не существовали бы, — сказала Лоринда. — Все худшее, что с ними приключилось, они сами на себя навлекли. Будь хоть кто-нибудь из них способен отыскать дорогу к лучшему, она продолжила бы эксперимент.

— М-м. Я все вспоминаю утопистов, что массово убивали людей, пытали или бросали в концлагеря, если их поведение не соответствовало нужным установкам.

— Нет-нет, здесь все не так! Разве вы не видите? Она дает им свободу быть самими собой и развиваться.

— А на мой взгляд, просто меняет параметры и условия, пока результат ее не удовлетворит. — Кристиан нахмурился. — Но, согласен, трудно поверить, будто это происходит лишь потому, что ей… скучно и одиноко. С ней ведь готов общаться весь галактический мозг. Может, нам просто не хватает ума понять, в чем дело. А Страннику или даже напрямую Альфе Гея все объяснит.

Правда, на беседу со звездами уйдут по меньшей мере десятки лет.

— Но вы все равно желаете продолжать? — спросила Лоринда.

— Я же сказал — желаю. Я для этого предназначен. А ты?

— Я тоже. Не хочу ее… подводить, что ли.

— Не знаю, куда теперь отправиться. Наверное, неразумно будет, чтобы за нас решали амулеты.

— Но они могут нам помочь, дать совет. — Лоринда сделала глубокий вдох. — Только… Пожалуйста, можно, чтобы теперь мы побывали в каком-нибудь месте поспокойнее? Тот ужас…

Он потянулся к ней и взял за руку:

— Я в точности об этом и думал. У тебя есть предложения?

Она кивнула:

— Йоркский собор. Когда я… была жива, он пребывал в прискорбном состоянии. Но я видела картинки. Представьте — одна из самых милых церквей на свете, построенная в одном из самых милых старых городков.

— Замечательная идея. Только копаться в архиве я больше не хочу. Выберем полную эмуляцию. Сначала, конечно, надо будет навести справки, но в качестве экспромта я бы предложил времена короля Эдуарда. На континенте их называли belle epoque.

— Великолепно! — воскликнула Лоринда. Она уже воспряла духом.

Переход.

Они оказались близ западной стены собора, в южном нефе.

Верующих было немного, они теснились поближе к алтарю. В полумраке, царившем под сводами, в переплясе цветных витражей их прибытия никто не заметил. Стоял июнь, вторник, утро. Солнце заливало пресвитерий, и яркие пятна играли на ризе священника — розовое, золото, лазурь… Запах ладана сплетался со звонким хоралом.

— Латынь! — чуть не крикнул Кристиан. — В Англии, в тысяча девятисотом году?! — Он окинул себя и Лорин-ду взглядом: на нем был плащ (шляпа висела на спинке передней скамьи), на ней — кружевная блузка, юбка до щиколоток и капор с оборками. — И одежда не такая, как надо.

— Тс-с, — шепнула она. — Погодите. Нас же предупреждали, что это будет не такой тысяча девятисотый год, как у нас. Наверное, другой версии Йоркского собора у Геи не нашлось.

Кристиан кивнул. Ясно было, что узел никогда не пытался в точности воспроизвести какую-либо эпоху, не видя ни возможности, ни смысла. В качестве отправной точки нередко принималось что-либо, приближенно соответствующее реальной истории, но дальнейшие события всегда разворачивались как-то иначе. Куда уходил корнями этот день?

— Расслабьтесь, — попросила Лоринда. — Здесь так красиво…

Он старался как мог. И в самом деле, звуки католической мессы влили в его сердце меру безмятежности.

Когда клир и миряне разошлись, Кристиан с Лорин-дой отправились смотреть собор и долго смаковали его красоту. Потом, выйдя наконец на паперть, они немало времени провели, разглядывая резной фронтон. То был не Парфенон — нет, то же самое чудо проявилось здесь по-новому. Но вокруг лежал целый мир, который им предстояло исследовать. Со вздохом и улыбкой они двинулись в путь.

Площадь окружали очаровательные дома — первый этаж каменный, второй сложен из бревен. Дальше тянулись улицы посовременнее. А сколько людей! Йорк был живым городом, торговым, сердцем округи, средоточием нации. Он кипел, он бурлил.