Николай Галеев - Марина [НЕ] грустит: Тяжёлая музыка

– А вы?

– А я направляюсь туда. Телепортационная комната там доступна?

– Секунду… – оператор проверил – Нет. Там всё завалено… О, чёрт!

Больше никаких слов было не нужно – в висках застучало – Мила телепортировалась.

Мешкать некогда, и место выбирать тоже – эльфка появилась прямо над отелем и тут же устремилась вниз, попутно сканируя здание на предмет заражения.

Хлопок – и она выстрелила собой в окно, использовав скорость, набранную при падении. Влетела внутрь в снопах стеклянных брызг, покатилась по полу, опрокидывая и ломая мебель. Как могла быстро вскочила на ноги – защита выдержала удары и предотвратила порезы. Шлем на голове был как нельзя кстати, как и перчатки на руках.

Оружие удержалось в креплениях и подтвердило готовность короткой вибрацией.

А сканер тем временем уже нашёл нас и проложил маршрут – не тот этаж!

В коридор!

Не обратив даже внимания на то, был ли кто-то в свежеразгромленном номере, Милена пинком выбила дверь и побежала. Могла переместиться? Ну, да, могла. И вляпаться во что-нибудь чёрное – тоже могла. Оттого и предпочла бежать ногами, внимательно осматривая пол перед собой и вокруг.

Вместо риска телепорта вполне подошла пожарная лестница, которая обычно закрыта и вряд ли её двери могли открыть зомби. Ну, или наоборот: как раз за ней Милу мог ждать готовый взорваться труп или даже толпа. Например, если здание пытались эвакуировать, но на лестнице затесался хотя бы один. Мила приготовила оружие на левой руке, а правой надавила на перекладину и открыла дверь. Пусто. Никого. Эльфка даже облегчение ощутить не успела – взлетела вверх по ступеням. Один этаж! Дверь!

Опять левая рука готовится дать залп, а правая открывает.

И опять везёт: никто не воет, не тянет перепачканных чёрным рук, не пытается обдать смертоносной гадостью.

НО.

Но в холле черным-черно от сажи. Пепел. Никакой обстановки: столики, цветы, картины на стенах – всё обращено в прах. Сгорели обои, лопнули лампы – как-то вдруг оказалось, что Мила видит только благодаря шлему.

Хрустя чем-то под подошвой и морально готовясь отреагировать на любое движение целеуказателя, Мила двинулась вперёд. К двери номера, где, судя по отметкам, обосновались мы.

К двери, которая открылась, и ехидный голосок Риты Вишневской нарушил мёртвую тишину:

– Я слышала, у вас концерт – просто огонь! Можно я тут тоже немного позажигаю?

Завтрак подали в номер. Очень скромный завтрак: какие-то тосты, колбаса, джем, яичница и кофе, который казался пережаренным и горьким даже с сахаром и сливками. Усталый эльф в униформе слишком громко скрипел своей тележкой, затем слишком долго возился с тарелками, и вообще мне хотелось поскорее вытолкнуть его за дверь. Взглянул на часы – не так-то он и копался, но мне казалось, будто он всё делал с прямо-таки черепашьей скоростью.

И лицо у него было неприятное. Слишком бледное. Может, тоже заражённый? А ну как взорвался бы прямо там, у стола в гостиной?

Я видел, как поморщилась Маруся – возможно, подумала о том же самом.

Я видел, как настороженно вампир следил за каждым, даже самым мелким, движением.

И даже Рита, по обыкновению оккупировавшая окно, отвлеклась от созерцания тлеющего города со столбами чёрного дыма под встающим солнцем. Я отчего-то даже не сомневался, что ангел был готов в любую секунду вскинуть руку и испепелить официанта до того, как брызги от него достигли бы кого-либо из нас. Или без театральных жестов, а просто моргнув глазом.

Наверное, официант всё это тоже чувствовал. По осунувшемся лицу с синевой под глазами и подрагивавшим рукам я читал, что он бы с удовольствием оказался теперь в совсем другом месте. Да и просто провалиться сквозь пол тоже не отказался бы. И я даже могу его понять. Интересно, о чём он думал, видя нашу более чем мутную компашку: вампира, ангела, двух человек и эльфку в очень подавленном состоянии? Догадывался ли о непосредственной связи между ночной трагедией и нами? Вряд ли, конечно, с чего бы. Но – а вдруг? Почему-то вопрос об этом очень беспокоил меня: были ли мы для него просто непонятными постояльцами отеля, ради которых его погнали накрывать завтрак среди зомби-апокалипсиса?

Я пытался рассмотреть в нём это.

Чёрт, да я чуть дырку в нём не просмотрел – до того мне хотелось, чтобы он хоть одной чертой выдал свои истинные мысли и намерения! Я настолько потерял такт, что пялился, не таясь, – и неудивительно, что на каком-то этапе наши взгляды встретились. Неловко вышло – я поспешил отвести глаза. И мне даже стало немного стыдно, когда я рассмотрел у него на подбородке ссадину. Похоже, что ночью он кое-что повидал. И не в пример нам – выжил без поддержки ангела.

Я ему кивнул. Надеюсь, он понял.

Как только официант выкатил тележку и затворил за собою дверь, Маруся, Рита, Игнат и я приблизились к столу, да так и остались стоять, переглядываясь. Не решался балагурить даже ангел, для которого вся эта ситуация вообще не должна была представлять ничего из ряда вон. То ли вид догорающего города со столбами чёрного дыма так повлиял, то ли состояние Милы – не знаю уж. В общем, угрюмые и невыспавшиеся мы молча стояли и еле-еле пошатывались, наверное, сами напоминая тех зомби, из-за которых минувшая ночь превратилась в кошмар.

Корявая метафора, да?

Соглашусь, шутить тут не над чем. Это с нашей колокольни зомби-апокалипсис показался каким-то неудачным и слишком быстро подавленным. На тот момент и разрушения, и жертвы оставались для нас лишь статистикой, тогда как для тысяч и тысяч эльфов минувшая ночь обернулась смертью или горем потери. Знаете, как сюжет из программы новостей о том, что где-то идёт война. Ты сидишь перед телевизором или компьютером, весь такой в уюте и комфорте. Кружка чая, там, тапочки, все дела. Тёплая батарея под боком, полный холодильник, кошка мурлыкает. А кто-то ютится в тёмном мокром подвале, грязный и голодный. Кого-то пытают или даже придают смертельным мукам, но для тебя всё это превращается в строчки текста, и ты старательно отмежёвываешься от того, чтобы попробовать пропустить через себя прочитанное. Ты боишься даже представить себе, что должны чувствовать люди, о которых тебе рассказали. Ты боишься попробовать пережить это даже в воображении, и потому приучаешь себя относиться к статистике как к статистике. Голым цифрам. Как будто за числами нет живых и мёртвых людей.

Как будто тебе всё равно.

И, если повезёт, ты так и проживёшь всю жизнь, не ведая настоящих значений слов «война» и «горе».

А если не повезёт – столкнёшься воочию. И тогда, вероятно, получится как с Милой. Да-да, выше я уже упомянул её состояние в контексте Риты. Что же случилось? Да я ведь не утаивал от вас её приключения!