Андрей Епаня - Волчья пасть. Артист

Расхохотались! Прилёг поближе к Афродите. Жадным поцелуем охватил зовущие губы. Снова в душу вливается бурный восторг! Чувствую, что под этим вишнёвым небом мы единственные существа на этой дикой земле. Вопреки опасностям! Ни смотря ни на что! Здесь, на краю бездны мы радостно живём и страстно любим! Наши звери, рыча, скуля и постанывая без церемоний устроили брачные игры.

– Адрей!..

Малика застонала, выгнулась напрягаясь и, как упавший листочек с дерева, вздрагивая мягко опала в мои объятия.

– Радость ты моя… ― и ласково прошептал на ушко: ― Успокаиваются бушующие волны прибоя и плавно переходят в штиль…

Встал, радостно огляделся вокруг. «Бездна как бездна, подумаешь!» Внизу и поодаль никого не видать. Южный ветерок слегка касается плеча и улетает стрекозой. Мир и покой.

«Благодать».

Умиротворённая Малика пошарила в сумке, достала что-то вроде свёклы с толстой шероховатой бурой шкуркой, по две на каждого. Очистила до половины одну и дала мне. Розовая мякоть с приятным запахом напоминает малину. Откусил и от неожиданности захлебнулся! По уголкам рта хлынуло молоко. Хитро поглядывая, Малика тихо засмеялась.

– Шалунишка! ― присел напротив, заглянул в смеющиеся глаза. ― Малика, если б не синяя кожа, привёл бы к родителям и сказал, что женюсь!

Синекожая Ева провела ладонью по моей щеке и серьёзно ответила:

– Рьянэдэра миурай… Эсколх нун тай. ― синий пальчик нежно щекочет мои губы. ― Ты… ― показала на меня. ― Я… ― дотронулась до своих губ. ― Эсколх нун тай.

Когда она так говорит, всё вокруг становится таинственным. Мы нежно поцеловались. Тихо сидим рядышком, жуём молочную свёклу и смотрим в сторону величественных гор Атрана–Мата.

Между целью путешествия и нами лениво разлеглась гигантская бездонная пропасть. Почему-то она нисколько не пугает. Нас обоих ничего не пугает, наверное, потому что мы есть друг у друга. «Возможно завтра буду думать иначе, человек существо хитрое, любой свой поступок может оправдать: то «минутой слабости», то «душевным подъёмом». Но сейчас, в эту минуту своей жизни, я искренен, я откровенен с собой, и от этого легко и спокойно. В этом большом и опасном мире есть человек, нет, не так. Есть ― Душа, ради которой я способен на подвиг!»

Малика, видимо чувствует тоже самое. Какую-то торжественность во всей этой минуте, когда в животе разливается тепло, и тихая радость охватывает всё твоё существо. Ты замираешь, чувствуешь тонкие вибрации в теле и жмуришься от переполняющего тебя счастья.

Первая зевнула и улеглась на бочок моя Афродита. Выложил из кармана трамп, натянул на себя джемпер… Укрыл Малику курткой, зевнул. Прижал к себе малышку, и тоже, сладко заснул…

Удивительное ощущение ― открываешь глаза, а над тобой кисельное небо, подсвеченное изнутри мягким солнечным светом, как будто нырнул в море и смотришь вверх через толщу воды, только цвет не однородный, а из разных оттенков фиолетового и розового. Наверху есть Солнце, но, пробиться сквозь толщу воды не может. Мир вокруг таинственный, мистический.

Приподнялся на локте, сонно оглядываюсь. Малики рядом не видно. Позёвывая сел, протёр глаза…

Что за существо человек? Куда ни отправь его, в какие условия жизни ни определи, ко всему быстро привыкает, да ещё и умудряется удовольствие от такой жизни получать.

«Красота!»

Встал, потянулся до хруста.

– Руки к небу выше–выше, вы–ы–ш–е–ее! Хорошо!

Привычные отжимания: утренний полтинник, приседания, растяжка.

«Где Малика?»

Взобрался на ближайший валун, оглядел спуск вниз откуда вчера наперегонки поднимались и чуть не улетели вниз. Там моя девочка, чего-то собирает. Вокруг никого не видать ― ни двуногих, ни других опасностей. Спрыгнул и отошёл подальше от места лежанки в поисках «укромного местечка». Приметил «корову» ― большую глыбу камня, и пошёл к ней. Встал за этот валун и испытывая облегчение посмотрел вперёд и, увидел вторую, точно такую же «корову», а ещё дальше, на таком же расстоянии ― третью! «Интересно, интересно». Закончив с «облегчением» взобрался на валун, и ― ахнул! Присмотрелся к местности внимательнее.

– Тридцать три коровы, тридцать три коровы! ― вспомнил строчку из песенки…

Одинаковые камни ― валуны размером с корову, ― на равном удалении, примерно в пятьдесят метров друг от друга, образовали правильную окружность. Камней ― тридцать три штуки, и в центре этой окружности из валунов, на дне глубокой искусственной впадины, упирается в небо массивная и высокая каменная башня. Ландшафт вокруг менялся, видно, что место очень древнее, а окружность осталась идеальная, несмотря на то, что «коровы», где-то чуть-чуть приподнялись, а где-то опустились…

– Адрей! ― Малика машет с места стоянки.

– Иду! ― спрыгнул с камня и быстро пошёл к моей ласковой богине.

«Почему-то эта синекожая кареглазка с пышной гривой чёрных волос и аппетитной фигуркой нешуточно возбуждает моего голодного зверя или это воздух здесь такой?!» Подойдя вплотную к улыбающейся Афродите нежно привлёк к себе, и, наши пушистые звери радостно обнюхались!..

– Адрей!.. ты… хорошо, ― промурлыкала Малика лёжа на куртке с разметавшимися волосами.

Улыбаясь застегнул молнию на джинсах и услышал рёв своего голодного желудка… и не я один. Малика засмеялась и шустро, но плавно, как-то в только ей свойственной манере, легко поднялась и стала доставать из сумки: кругляшки, овалы и конусы корнеплодов. Достала фляжку, протянула мне.

– Пить, ― улыбнулась моя девочка.

– Малика, ты скоро выучишь мой язык, а вот с твоим у меня туговато… Просто, я педагог отличный! ― тут же похвалил себя и открыл фляжку. ― Вкусно. Молоко с ягодами, с ягодным ассорти, возможно. ― вопросительно показал на фляжку.

– Что это?

– Ласа, ― ответила Малика и дала синюю морковку.

Позавтракав и собравшись в поход, вспомнил про «тридцать три коровы».

– Малика, у меня для тебя сюрприз! Идём!

Оставив багаж на земле, мы вскарабкались на ближайшую «корову».

– Ну, как тебе памятник древней архитектуры? ― обводя рукой каменную окружность и указав на башню внизу улыбнулся лапушке.

– Ла китана и тросса!.. ― замерев в восхищении шёпотом выдохнула Малика. ― Адрей! Ла китана и тросса!

– Ну, а я что говорю! Крутяк!

Подружка вдруг быстро затараторила на своём тилимилитрямском языке показывая на окружность из камней и на башню в центре. Что-то пытается мне донести, вопросительно заглядывает в глаза, мол, понял? Понятно, не понял! В итоге спрыгнула на землю, достала нож и стала чертить им на каменистой земле бурно комментируя рисунок. По незамысловатому чертежу понял, что «вот эта древняя башня на дне впадины ― вход в город, в нём жили люди… и потом они все в пропасть, тю-тю!»