Лоис Макмастер Буджолд - Комарра

– А может быть такое… я не знаю… что мы смотрим на половину этого оружия?

Рива пожала плечами – скорее заинтересованно, чем раздраженно, – и Майлз понадеялся, что вопрос может оказаться и не таким уж и глупым.

– А вы точно уверены, что это вообще оружие? – спросила она.

– В подтверждение тому у нас есть несколько ну очень мертвых людей, – сообщил Майлз.

– Для этого, увы, оружие совсем не обязательно, – вздохнул профессор Фортиц. – Неосторожность, глупость, поспешность и невежество имеют не менее разрушительную силу. Хотя вынужден признаться, что намеренное убийство мне особо претит. Очень… неконструктивно.

Доктор Рива улыбнулась.

– Итак, – продолжил Фортиц, – я хочу узнать, что произойдет, если нацелить его на п-в-туннель или, возможно, активировать его во время скачка. При этом необходимо учесть воздействие Неклиновского поля, внутри которого он будет двигаться.

– М-м-м, – протянула Рива. И они с пшеничноголовым юнцом перешли на математический сленг, выстраивая на экране какие-то новые картинки. Первый вариант был ими дружно отброшен с бормотанием «это неверно». Еще пару тоже отмели. Наконец Рива выпрямилась и взъерошила свои короткие волосы.

– Нет никакой возможности взять это домой и подумать?

– А! – воскликнул Фортиц. – Боюсь, что вчера по комму я несколько неточно выразился. Дело в том, что все это срочно. У нас есть повод подозревать, что времени практически не осталось. Так что будем сидеть здесь, пока не додумаемся. Никакие данные за пределы этого здания не выйдут.

– Как, а ужин на вершине купола «Серифоза»? – огорченно спросил Юэлл.

– Не сегодня, – извинился Фортиц. – Пока действительно не придумаем что-то путное. Еда и постель – за счет императора.

Рива оглядела комнату.

– Значит, снова гостиница а-ля Имперская безопасность? Спальные мешки и армейский паек?

Профессор смущенно улыбнулся:

– Боюсь, что так.

– Мне следовало об этом помнить с предыдущего раза… Что ж, это тоже своего рода стимул. Юэлл, хватит пока играть с коммом. Что-то не так. Мне нужно пройтись.

– Коридор в вашем распоряжении, – сердечно предложил ей профессор Фортиц. – Вы привезли свои кроссовки?

– Конечно. Это я с предыдущего раза запомнила. – Она вытянула ноги, продемонстрировав удобные мягкие кроссовки, и встала, собираясь выйти в коридор. Там она принялась ходить туда-сюда, что-то бормоча себе под нос.

– Рива говорит, что ей на ходу лучше думается, – объяснил Майлзу Фортиц. – Он считает, что так кровь лучше поступает в мозг. А по-моему, когда она так расхаживает, к ней просто никто не пристает и не отвлекает.

Родная душа, Бог ты мой!

– Можно мне посмотреть?

– Да, только, пожалуйста, не разговаривай с ней. Если, конечно, она сама с тобой не заговорит.

Фортиц с Юэллом вернулись к коммам. Профессор, судя по всему, пытался переделать гипотетический источник энергии агрегата. Майлз точно не понял, но Юэлл, кажется, играл в какую-то математическую видеоигру. Майлз откинулся на стуле и уставился в окно, предавшись размышлениям.

Допустим, я – комаррский заговорщик, у которого на руках новаторский агрегат размером с пару слонов, при этом у меня на хвосте висит служба безопасности. Куда бы я его спрятал?

Уж наверняка не в багаже. Майлз начал записывать возникающие идеи на распечатке, вычеркивая одну за другой. Дэмори поочередно наблюдал за работой профессора и просматривал модели.

Примерно через сорок пять минут Майлз осознал, что звук шагов в коридоре стих. Он встал и высунул голову в дверь. Доктор Рива сидела на подоконнике в конце коридора и задумчиво изучала комаррский ландшафт. Отсюда виднелась речушка, и пейзаж был не таким мрачным, как везде, поскольку здесь весело зеленела травка. Майлз осмелился подойти.

Она с улыбкой посмотрела на него. Майлз улыбнулся в ответ. Присев рядом, он проследил за ее взглядом в окно, затем принялся изучать профиль женщины.

– Итак, – нарушил он наконец молчание, – о чем вы думаете?

Ее губы искривились в смущенной улыбке.

– Я думаю… что не верю в вечный двигатель.

– А! – Ну что же, если бы это было просто или хотя бы средней степени сложности, профессор не призвал бы подмогу, решил Майлз. – Хм-м.

Она перевела взгляд с панорамы за окном на Майлза и чуть погодя спросила:

– Значит, вы действительно сын Мясника?

– Я сын Эйрела Форкосигана, – ровно ответил Майлз. – Да.

Ее вариант вечного вопроса не был случайным промахом, как у Тьена, не был он и специальной провокацией, как у Венье. Он казался более… научным. Так что она проверяет?

– Иногда частная жизнь могущественных людей не такая, как мы думаем.

– У людей странные иллюзии по поводу власти, – гордо вскинул голову Майлз. – В основном власть состоит из умения организовать парад и исхитриться встать во главе его. Как красноречие она состоит в том, чтобы убедить людей в том, во что они отчаянно хотят верить. Демагогия, полагаю, то же красноречие, только на более низком энергетическом уровне. – Он вяло улыбнулся, изучая взглядом носки сапог. – А толкать людей в гору чертовски более трудное занятие. Можно и сердце надорвать.

Причем буквально. Но Майлз не собирался посвящать комаррианку в подробности медицинской карты Мясника.

– Мне дали понять, что власть вас сожрала.

Видеть шрамы под его костюмом она точно не могла.

– О! – пожал плечами Майлз. – Пренатальные повреждения были лишь прологом. Остальное я сделал с собой сам.

– Если бы вы могли вернуться во времени и что-то изменить, вы бы изменили?

– Предотвратил бы солтоксиновую атаку на мою мать? Если бы я мог изменить что-то… скорее всего нет.

– Почему? Потому что не хотели бы рисковать возможностью стать Аудитором в тридцать лет? – Ее псевдоиздевательский тон смягчала застенчивая улыбка. Кой черт ей нарассказывал о нем Фортиц? Однако она прекрасно знала, что такое власть Голоса императора.

– Я чуть было не прибыл к своему тридцатилетию в гробу. И никогда не стремился стать Аудитором. Это назначение – каприз Грегора. Я хотел стать адмиралом. Дело не в этом. – Помолчав, Майлз медленно продолжил: – Я за свою жизнь наделал множество серьезных ошибок, но… я не хотел бы ничего менять. Я боюсь сделать себя меньше.

Рива склонила голову, оглядывая его нескладную фигуру. Но смысл сказанного она поняла прекрасно.

– Самое честное определение удовлетворения, которое мне когда-либо доводилось слышать.

– Или потеря выдержки, – пожал плечами Майлз. Черт подери, он ведь пришел сюда прощупать ее мозги!

– Так что вы думаете об этом агрегате?

Она поморщилась и медленно потерла руки.

– Если вы не считаете, что его сделали, чтобы создать головную боль физикам, то я думаю… что пора перекусить.