Адам Робертс - Стена

Тигхи ответил не сразу. Ему не хотелось раздражать Чародея.

– Думаю, что да, – произнес он медленно. – Только я не пойму, что это за ткань, о которой ты говоришь. Из чего состоит эта материя? Как она вписывается в эту историю?

Чародей издал протяжный свист и повернулся вместе с креслом на триста шестьдесят градусов.

– Нет, нет, нет, – сказал он. – Ты понял меня неправильно. Извини, но я ошибся, использовав сравнение с тканью. Хорошо, я попытаюсь снова. Ты когда-нибудь задавался вопросом, что такое притяжение?

Тигхи сомкнул веки.

– Оно тянет нас вниз, – ответил он.

– Да-да, именно так. Сказать тебе, в чем его суть? Так вот, все вещи состоят из атомов. Ты слыхал об этом?

– Конечно, – ответил юноша. – Атомы очень маленькие. Это самая маленькая частица.

– Вообще-то не самая маленькая, ну да ладно, допустим. Масса – это скопление атомов. Однако даже там, где нет массы, даже в вакууме космоса существует деятельность на доатомном уровне. Частицы, еще меньшие по размеру, чем атомы, появляются на свет и исчезают в хаосе доатомного создания и уничтожения; частицы и античастицы. Такова истинная природа материи, создание и уничтожение.

– И где же все это происходит? – спросил Тигхи.

Ему не нравилось, как звучало описание Чародея: оно передавало буйство и ярость, как, например, кипение воды над огнем. Оно ошпаривало. Неужели Чародей видит Вселенную такой?

– Везде вокруг нас! По всей Вселенной – эти частицы слишком маленькие, чтобы их можно было увидеть, понятно, красавчик с одной извилиной в мозгах, который привык все воспринимать буквально? Однако именно в этом и заключается суть пространства и времени, в постоянном кипении первичной материи на доатомном уровне. Но самое важное, что тебе нужно понять, – хаос только кажущийся. На самом деле с виду беспорядочное движение частиц и античастиц подчинено определенному закону, следует определенной схеме. Этим законом является гравитация. Там, где атомных структур больше, то есть там, где больше масса, траектории доатомной пены становятся короче, и скорость частиц возрастает, и это означает, что тяготение усиливается. Чем дальше от скопления атомов, тем длиннее становятся траектории и слабее тяготение. Ясно? Так вот, суть технологии Нулевой Энергии заключалась в получении энергии из этой квантовой пены. Гравитация – слабая сила, однако она аккумулируется, и вполне возможно изъять из пены миллиарды квантов энергии и получить столько энергии, сколько требуется, без особого труда. Однако в конечном итоге за все приходится платить, так и здесь. Человечество убедилось в этом на своем горьком опыте. В конце концов потребление субатомной пены одной концентрацией атомной массы, которую мы называем миром, где мы обитаем, стало столь интенсивным, что развернуло поток субатомной энергии на девяносто градусов.

Чародей откинулся назад в своем кресле. Он выглядел очень довольным собой. Затем выражение кожаного лица мгновенно изменилось. Он вдруг рассердился.

– Тебе это ничего не говорит, не так ли? – рявкнул он. – Ровным счетом ничего! – Он провел рукой по лицу. – Ладно, не обращай внимания. Дело не в твоих знаниях, не в твоем образовании. Главное – твоя способность учиться, приобретать знания. И ради этого, пожалуйста, скажи мне, что ты понял из того, что я тебе говорил.

Сглотнув комок в горле, Тигхи ответил:

– Изменилась гравитация.

– Да, сотни лет назад. Правильно.

– Сила притяжения действовала в другом направлении, но ткань порвалась.

– В общем-то можно выразиться и так, – проскрипел Чародей. – Девяносто градусов, мальчик! Девяносто градусов.

– Девяносто градусов, – быстро протараторил Тигхи.

– В любом случае я старше, чем ты можешь себе представить, – со вздохом проговорил Чародей. – Однако не настолько стар, чтобы помнить эти события в точности. Достаточно стар, чтобы уставать, и после всего-навсего десяти часов сна нельзя ожидать от меня самого доходчивого объяснения.

– Нет, господин Чародей, – угодливо поспешил согласиться Тигхи.

– Не называй меня господином, – с утомленным видом произнес Чародей.

Он потянулся в кресле, как обезьяна потягивается после еды.

Молчание было долгим. Тигхи сидел не двигаясь. Повествование, которое только что на него обрушил Чародей, произвело на юношу ошеломляющее впечатление.

Наконец юноша решился прервать затянувшуюся паузу.

– Чародей? – произнес он тихо. – Чародей?

Однако Чародей, похоже, заснул прямо в кресле. Слышалось слабое похрапывание.

Тигхи осторожно встал на ноги. Вдруг возникло чувство, что перед ним открылась какая-то возможность, однако юноша не знал, что делать. Вот если бы ему удалось связать сонного Чародея. Сделать его заложником. Заставить отвезти их назад, в деревню. Да, в таком плане был здравый смысл.

Он начал подвигаться к спящей фигуре.

Чародей тут же встрепенулся и открыл глаза.

– Что со мной? Где я? – быстро проговорил он с явной тревогой.

Тигхи шагнул назад и сел:

– Мастер?

– Что я говорил, прежде чем меня сморил сон?

– Мир перевернулся с ног на голову, – ответил Тигхи с гулко бьющимся сердцем. – Катастрофа.

– О да, – вспомнил Чародей. – О да! Ужасы тех дней сразу после изменения гравитации. Ты должен понять мир. Он был плоским – плоским! – он распространялся во всех направлениях, и большая часть его поверхности была покрыта водой, большими и глубокими лужами воды, занимавшими тысячи квадратных миль. Две трети мира было покрыто водой. Ты можешь себе представить? После изменения гравитации вся эта вода взметнулась в воздух и упала вниз. Пошел дождь, который лил не переставая много лет подряд. Сначала это был даже не дождь. Падали гигантские пласты воды размером с целые страны, которые затем дробились на все более мелкие части и капли. Дома, автомобили и другие механизмы, построенные людьми, теперь валялись на земле, превратившись в кучи мусора. Очень многие вещи оказались в воздухе и стали падать вниз. Точно так же в этот момент люди занимались своими обыденными делами, и изменение гравитации застало их врасплох. Некоторые спали в домах, которые не имели прочного сцепления с землей, и потому не могли удержаться на стене. Люди оказывались в воздухе и падали; они просто падали. Они падали и погибали, сталкиваясь с другими падающими предметами, или разбивались вдребезги о стену, превращаясь в бесформенное кровавое месиво. Некоторых постигла еще более страшная участь: свирепые ветры разорвали их на куски.

Однако наихудшим из всех этих зол был дождь. Вода перемешалась с рыхлой почвой и песком, поднявшимися в воздух, и, по сути, вниз падала мокрая грязь. Она падала с огромной скоростью, закручиваясь вокруг мира. Капли такого дождя уподобились пулям, и этот дождь убил многих из тех, кому удалось избежать падения, зацепившись за утесы. Он превратил в клочья и тех немногих, кто в момент катастрофы находился в воздухе в самолетах, пилоты которых сумели сориентироваться и продолжать полет. А ветер выл, будто тысячи голодных зверей. Дождь лил годами, и ветер тоже не переставал выть многие годы. Небо заполнили облака, двигавшиеся со скоростью падающих камней. Они закрыли собой солнце, и наступили сильные холода.