Роман Бобров - Шесть миров Бенджамина Брайана

–

Да. Вспомнил. Точно! Это был мотылек, – подтвердил Бенджамин.

–

Этот мотылек и есть твой поводырь в мире спиритизма, – сказал старик.

–

Но кто вы?! Откуда вы это знаете? Я никому об этом не рассказывал, – пролепетал изумленный Зант.

–

Я и есть этот мотылек, – спокойно произнес старик, по-прежнему глядя куда-то вдаль.

Онемевший Зант, не моргая, смотрел на старика.

–

Меня зовут Аолу.

Зант застыл словно статуя, и пожирал глазами собеседника.

–

А тебе надо научиться различать цвета и буквы,– улыбнувшись, заключил старик и посмотрел на оракула. Глаза Аолу были полны света и доброты.

Зант моргнул и почувствовал, как слеза скатилась по щеке. Тело заныло, требуя покоя. Оракул запрокинул голову и лег на скамейку, глядя в бесконечно синее небо.

–

Да. Мистер Бенджамин, лежите так, через двадцать минут мы подъедем к госпиталю, – сказал врач и отвернулся, глядя на дорогу.

–

Цвета и буквы… что все это значит? – спросил он, подняв голову. Но старика уже не было.

–

Что со мной? – спросил Зант сам себя.

Странное дело, но в мечтах Бенджамина всегда появлялся некто свыше, безмерно мудрый, как третье лицо, участвующее в его размышлениях. Он никак не мог объяснить это, просто мчался в своих мыслях куда-то вдаль, ведомый лишь фантазией. Недалеко от павильона с гигантским махаоном на крыше играли дети.

–

Это мой меч! – кричал один, вцепившись в прут от ветки клена.

–

Нет, мой! Я первый его взял! – кричал второй.

–

Ну и что. Ты его уронил, значит, теперь он мой! – не унимался первый.

–

Неправда! Он случайно упал! – подхватывал тут же второй.

–

Ну-ка, хватит! Отдайте мне сейчас же. Раз вы ссоритесь, значит не получит никто! – вмешалась подошедшая мать, отнимая несчастный предмет раздора.

"Вот так и мы", – подумал Зант, – "часто, ссорясь и заигрываясь, терпим лишения. И притом так и не понимаем, почему это произошло."

–

Бенджамин! Вы можете облокотиться на меня? Мы приехали? – спросил подошедший врач. За стеклом огромный госпиталь горел окнами холодного белого света.

–

Да, конечно! – ответил он и поднялся. Нога ныла и пульсировала.

После некоторых бумажных формальностей его поместили в небольшую палату на две койки. Вторая койка была не занята. "Отлично, – подумалось ему, – значит, мне никто не будет мешать". Тем временем Зант уже вышел из парка и добрался до своего дома. Плюхнувшись в мягкое анатомическое кресло, он все думал: "Цвета и буквы… Что же это? Как это понять?" Солнце уже село, на небольшой город опускался вечер. Ночь потихоньку брала бразды правления в свои руки, и оракул только сейчас почувствовал, как смертельно устал. Зевнув, он встал и отправился на кухню. Лежащая на столе газета приковала его внимание. "Изучаем цвета и буквы» – гласил заголовок рекламы дошкольного учреждения. Зант медленно подошел к столу и сел, не сводя глаз с рекламы.

–

Так это что же получается? – заговорил он сам с собой.

–

Я, по его мнению, в детском саду, что ли, нахожусь?

Вдруг сзади, из дальнего конца комнаты, послышалось шуршание крыльев бабочки. Оракул, оглянувшись, резко бросил туда взгляд. Звук прекратился. "Никого. Наверно, показалось," – подумал он, поворачивая голову, но вдруг резко остановился. За столом сидел старик.

–

Как вы здесь оказались? – спросил Зант.

–

Я всегда был здесь, – ответил старик.

–

Здесь? В комнате? – переспросил ошарашенный оракул.

–

Нет. В твоей голове,– сказал старик и улыбнулся.

–

Ты ненастоящий? Ты галлюцинация? – замешательству Занта не было предела.

–

Я такой же настоящий, как и эта комната, как ты. Я плод твоей памяти, накопленной за долгие столетия многими поколениями твоих предков.

–

Как это?

–

Есть память, глубоко в твоей голове, о которой ты не знаешь. Она накапливается и передается детям. Эта память управляет многими твоими поступками и формирует характер. Не ты принимаешь решения, а она, твоя скрытая суть.

–

Никогда ничего подобного не слышал, – признался Зант. – А почему я тебя вижу? Как я с тобой разговариваю? Я что, сошел с ума?

–

Нет. Ты нащупал путь глубоко в подсознание, в этот огромный океан, наполненный акулами и китами, но вырваться из него в сознание смог только маленький мотылек.

–

Что за ерунда?! Тебя нет! Я не хочу с тобой говорить! – закричал оракул.

–

Сейчас ты слаб, но ты должен понять. Этот безмерный океан связывает людей. Только с помощью него ты можешь узнать, что было и что будет, можешь взглянуть в душу каждому встречному. А сейчас отдыхай. Тебе надо набраться сил перед завтрашним днем.

–

А что будет завтра? – спросил Зант, испуганно посмотрев на старика.

–

Увидишь, – улыбнувшись, ответил Аолу и резко посмотрел в угол за спиной Занта, из которого послышалось трепетание крыльев мотылька.

Оракул обернулся, но никакого мотылька он не увидел. Как, в прочем, и старика.

–

Если такое со мной творит какой-то мотылек, что же будет при встрече с китом? – ухмыльнулся Зант и залез в холодильник.

По радио звучала композиция "Return to innocence" группы Энигма. "Неужели действительно есть такая память?" Он попытался вспомнить свое детство, самые ранние воспоминания, обрывки, которые как статичные картинки, безжизненно лежали на самом дне сознания. Но дальше – ничего. "Неужели где-то там, в памяти, живут мысли моего отца и матери, дедов и бабушек, прадедов… Нет, это невозможно." Он ел и думал, уставившись в одну точку. В таком же состоянии он выполнил все приготовления ко сну и, наконец, закрыл глаза в темной комнате. Ему снились огромные киты, проплывающие между зданиями, они молчаливо двигались, словно облака, и наблюдали за снующими внизу людьми. Зант понимал, что эти киты – люди, а вечно бегущие куда-то фигурки – муравьи. Муравей тоже, наверное, думает, что решает очень важные задачи и делает что-то очень полезное, но полезное он делает только для себя, поэтому никому, кроме муравьеда, он не интересен.

–

Доброе утро. Пациент Бенджамин Брайан, если я не ошибаюсь? – спросила вошедшая женщина – врач.

–

Доброе утро. Да, это я, – ответил Бенджамин, глядя на полутемные окна. "Восхода еще не было. Значит, еще совсем рано", – думал он.

–

Сейчас к вам зайдет медсестра и сделает укол, затем через час у вас будет врач-физиолог, он назначит вам курс процедур, – важно сказала доктор и, развернувшись, вышла.