Роман Бобров - Шесть миров Бенджамина Брайана

Бенджамин плюхнулся в постель и закрыл глаза. Он стоял возле окна огромного небоскреба и любовался проплывающим китом. Огромное существо было похоже на гигантскую касатку. Вдруг глаз рыбы посмотрел на него, плавники зашевелились по-другому, и махина начала разворачиваться к нему лицом. Наконец существо подплыло близко к стеклу и внимательно посмотрело на оракула. Зант так и не понял, как это возможно, ведь глаза у рыбы сбоку, но перед собой эта громадина, оказывается, тоже могла смотреть. Рот рыбы открылся:

–

И долго ты будешь прятаться за стеклом? Иди сюда. Не прячься, – слова буквально врезались в голову, а голос был каким-то нереальным.

–

Ты со мной говоришь? – переспросил, оглядываясь по сторонам, оракул, но вокруг никого не было.

–

Не увиливай! Я все знаю и все вижу! – возразила громадина.

–

Я должен предупредить, что нахожусь под защитой моты… под защитой Аолу!

–

Аолу?! Откуда ты знаешь Аолу и как можешь оказаться под его защитой?

–

Он приходил ко мне, и мы беседовали…

–

Какой интерес может быть у Великого Аолу к такой букашке, как ты?!

–

Ты хочешь напугать меня? Да я… я могу видеть прошлое и будущее. Я оракул! – закудахтал Зант.

–

Ты можешь видеть? Как интересно. И что же ты можешь сказать мне о будущем? – издевательски поинтересовалась рыба.

–

Я… я… – Зант не чувствовал абсолютно ничего. Не было никаких догадок. Голова была пуста, как футбольный мяч.

–

Ну. Смелее, оракул. Я весь во внимании, – продолжала издеваться махина, обнажив хищные зубы.

–

Ты погибнешь, – сказал вдруг Зант, сам не понимая, почему он это ляпнул.

–

Что?! Что ты сказал? – взревела громадина.

–

Я сказал, что ты погибнешь, и сгубят тебя самолюбование и самонадеянность, – с каким-то спокойствием констатировал оракул.

Огромная рыба раскрыла рот и со всего размаху ударилась о стекло.

–

Иди сюда! Иди! Мы сейчас посмотрим, кто погибнет! – ревела она и билась о стекло.

От этих ударов все вокруг сотрясалось. Вдруг стекло, не выдержав натиска, треснуло. Зант попятился назад, затем повернулся и бросился бежать. Еще удар, и что-то острое впилось ему в бедра. Простонав от боли, он оглянулся, чтобы увидеть, что причиняет ему боль. Это был осколок, отколовшийся от стекла. Оракул попытался достать его, но что-то невидимое препятствовало ему.

–

Бенджамин! Успокойтесь! Я должна сделать вам укол, – послышался откуда-то голос.

Боль постепенно прошла, рыба отплыла. "Кажется, все нормально", – стоило ему так подумать, как он увидел, что рыба не отплыла, а взяла разгон, чтобы пробить стекло. Он изо всех сил рванул в глубь, но в противоположной стене нигде не было двери. Только ровная стена, от угла до угла. Громадина неслась с большой скоростью. Вот послышался оглушительный удар, а затем шум разлетающегося вдребезги стекла. Оракул обернулся, чтобы запечатлеть последний миг своей жизни. Пробив стекло и обнажив ряды зубов, громадина неслась на него. Затем она остановилась в метре от несчастного Занта и зарычала во всю мощь, но вдруг почему-то поползла назад, все быстрее и быстрее, как будто кто-то тянул ее за хвост. Через мгновение ее уже утащил кто-то наверх. Зант подошел ближе и увидел огромную тень. Затем он подошел еще ближе, почти к самому краю и застыл на месте. Вверху плыла не просто огромная, а каких-то невероятных размеров черепаха. Она была раз в десять больше той зубастой рыбы. Голова, вернее, головы (их было две) были больше похожи не на черепашьи, а на головы какой-то ящерицы, увенчанной рогами. Во рту у нее, словно у охотничьего пса, лежала уже обмякшая рыба-агрессор.

–

Ну вот, ты и погибла, – сказал оракул, стоя возле разбитого окна, глядя на отдаляющуюся черепаху.

–

Да. А ведь мне просто повезло. Для этой черепахи я настолько мал, что не представляю никакого интереса. И в этом мое преимущество, – продолжил он разговор с самим собой.

–

Ты прав, но только теперь стекло, отделяющее тебя от этого океана, разбито. Это, с одной стороны, возможность путешествий с твоей стороны, но и полная беззащитность от хищников этой стихии.

Зант оглянулся и увидел, как порхающий в воздухе мотылек стал расти. Все четыре крыла из пепельно-серых стали белыми, они излучали свет. А сам мотылек превратился в молодого человека.

–

Аолу?? – спросил ошарашенный оракул.

–

Да. Это я, – ответил молодой человек.

–

Почему эта рыба была такой жестокой по отношению ко мне? – поинтересовался Зант.

–

Это был один из великих страхов – страх смерти.

–

Страх смерти? – переспросил Оракул.

–

Да. Это один из древнейших страхов, передающихся из поколения в поколение. Из-за боязни гибели биологического тела человек не может успокоиться и воспринять истину. Он не в состоянии заглянуть за грань смерти тела и теряет самое ценное – себя. Кто-то спивается, поддаваясь этому страху, кто-то углубляется в работу, становится фанатиком или атеистом, но суть в том, что нет смерти, есть лишь переход. Интеллект – это психическая энергия, она состоит из эмоциональной силы, логической мощи и памяти. Такие вещи обходятся вселенной очень дорого, чтобы просто исчезнуть. Тем более, как я уже говорил, все это энергия, а энергия, как известно, просто так исчезнуть не может.

–

А что это за гигантская черепаха, которая съела эту рыбину?

–

Это Гархор – время, – сказал Аолу и улыбнулся.

–

Время?! – опять переспросил Зант.

–

Да. Время побеждает смерть.

–

Что это значит?

–

Для тебя это значит, что время этого страха в тебе ушло, но родилась новая ситуация: ты открыт. И это очень опасно для тебя, ведь твое развитие не дошло до существования в пяти измерениях. Поэтому, когда ты не спишь, не можешь контролировать всё, что происходит здесь, из бездны могут появиться такие твари, о которых ты даже представления не имеешь.

–

А что же мне делать?

–

Я буду рядом. Буду помогать тебе, – обнадежил оракула Аолу.

–

Спасибо! – улыбнулся Зант.

–

Но тебе пора вставать и встречать новый день со всеми его свершениями, – сказал Аолу.

–

Пора вставать! Бенджамин! Просыпайтесь, – врач – физиолог будил Бенджамина, раскладывая прибор около пастели.

–

Доброе утро, – поздоровался Бенджамин.

–

Вы должны сесть, а больную ногу выпрямить так, чтобы она лежала на кровати. Понятно?