Наг Стернин - Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Второй тоже включал в себя элемент маскировки, но абсолютно не требовал от нее анонимности. Наоборот! Она должна была оставаться подчеркнуто узнаваемой, самой собой. Взбалмошная девочка с шестого, решившая на часок-другой вообразить себя подсанационной санаторкой, да заодно и прихватить для похвастать среди подруг и любовников ши-икарный сувенир – настоящую полосатую санаторную робу.

А вот это, пожалуй, могло бы и сработать. Надо было только поскорее обзавестись этой самой полосатой робой, напялить ее поверх собственной одежды – собственную одежду ей еще предстояло потом собственноручно уничтожить – и… вперед!

Ана-Сурия решила сделать небольшой крюк до склада санаторной одежды, справедливо рассудив, что уж этот-то склад ни один самый дурной люмпен грабить не станет, так что соответствующий маскарадный костюм она там отыщет с легкостью, тем более что электронные замки порталов для нее проблемы не составляют.

Место, где был расположен этот склад, было ей хорошо известно. Склады находились в нижних уровнях санатория в туннелине, примыкающем к кордегардии отделения биопов, что охраняли шахты лифтовых клетей. Именно сюда, в третий от начала туннелина портал водили в свое время вертухайши санаторок – управленок для получения одежды.

Как ни странно, эти отсеки санатория разгромлены были менее всего. Впрочем, что ж тут странного? Расположены они были на отшибе, грабежом и погромами занимался народ пришлый, которому план санатория был, естественно, неизвестен. Что касается тутошних подсанационных, они были заняты разгромом баз данных и прочих информационных премудростей. Тутошним было не до складов – уничтожить, стереть информацию о себе, да и смыться поскорее подобру-поздорову. Впрочем, это соображение, безусловно верное в целом, могло допускать и некие частности.

Ана-Сурия, знающая санаторий как свои пять пальцев, добралась до места очень быстро. Разумеется, вероятность обнаружения останков Жабы до смены караула была невелика, но – береженого, как говаривали у них в порту ее детства, и звезды берегут.

Она даже перешла было на бег, но металлические прутья пола подняли такой грохот, что Ана-Сурия тут же свою избыточную прыть пресекла, сочтя проявлением избыточной же гласности и, вообще, вопиющим волюнтаризмом. Однако сам момент перехода на шаг совпал с еще одним событием, настолько грозным и знаковым, что событие это заставило Ану-Сурию круто изменить всю манеру ее дальнейшего поведения.

Она споткнулась.

Значение имело, разумеется, не столько само событие, сколько предмет, его вызвавший, а именно блок биопьего шоколада, застрявший между двух прутьев настила.

Приехали.

Шоколад этот – приличная дрянь по ее теперешним понятиям – был, однако же, любимым… во всяком случае, самым доступным лакомством ее босоногого детства. Собственно, это был, конечно, не шоколад, а всего лишь напоминающая его сладкая субстанция. Его выменивали и перекупали у биопов, которые пожирали эту дрянь килограммами. Наряду с уколами, она обеспечивала им быстрое наращивание мышечной массы.

Упаковка блока была основательно разодрана, сквозь прорехи проблескивала жирная коричневая ничуть не окисленная масса. Ана-Сурия вздохнула.

А с чего она, Ана-Сурия решила, что грабежи остались в прошлом? Даже и сегодня уцелевшие склады санаториев, до которых у Городских властей не доходили руки, для энергичных предпринимателей… нет, предприниматели – это не то слово, предприимщиков… нет, опять не то, в общем, для всяких энергичных человеков, для сбежавших подсанационных, да и для самих вертухаев-биопов это же, так сказать, кладезь неограниченных возможностей. И предприимщикам этим самым лишние глаза тут совсем ни к чему.

Ана осторожно заглянула в туннелин. Вроде бы пусто. Она скользнула к нужному порталу, наложила руки на замок, напряглась и… портал раскрылся. Ана проскользнула внутрь.

На ее счастье, коробки с брюками стояли с краю. Она быстро надела их на себя, пролезла вглубь, отыскала и поверх куцего своего платьишка напялила подходящего размера робу и, нацепивши на голову полосатую шапочку, почему-то носившую у санаторок смешное имя "скуфья", попыталась рассмотреть себя в прилаженный тут биопшами охранницами осколок примитивного стеклянного зеркала, правда, довольно крупный.

– Ну, чего вертис-си, сучара, – будто продолжая собой этот импровизированный "вечер воспоминаний" раздался вдруг от входа опять-таки до жути знакомый голос. Ана вскинулась… – так и есть! – загораживая корявым телом выход из рума в проеме портала торчала, подбоченясь и радостно скалясь в предвкушении, та самая ветеранша санаторных баталий и зачинщица драк, с которой она имела столкновение перед побегом.

– Ххараша ты ххаррашааа, да слишкаам адееетааа, сичас будим раздиваать сучку через еетаа! – взвыла ветеранша дурным голосом и вдруг, круто прервав свои музыкальные изыски, заорала голосом вполне уже нормальным: – Братва! Вали сюдой! Я тут такой кадр изловила! Пальчики облизывать – самое оно!

Не помня себя от страха и ярости, Ана в единый миг перемахнула через ящики, и ветеранша во второй раз в жизни испытала на своей голове знаменитый "докерский" удар – вдоль тела снизу вверх кулаком в подбородок… причем, следует признать, что на этот раз удар был нанесен, может быть и менее умелой, но зато значительно более сильной, тренированной рукой.

Тело ветеранши вначале дернулось вверх, чтобы тут же кулем смятых тряпок – мешком дерьма, как подумалось Ане – рухнуть под ноги набегавшим подельникам.

Не теряя ни одной драгоценной секунды, Ана круто развернулась и помчалась к лифтовым клетям.

Ей в полной мере удалось воспользоваться той форой во времени, что она получила, пока подельники поднимали и приводили в чувство свою товарку. Впрочем, они не затратили на этот процесс так уж много времени – череп-то у мадам был, без сомнения, не просто ударопрочный, нет, оплеухоустойчивый.

Во всяком случае, не успела занятая Аной клеть двинуться вниз, как весь вестибюль заполнился грохотом металлического пола и возмущенными воплями разъяренной братвы. Братва была вполне способна запустить соседние клети, так что считать себя спасенной было несколько рановато и, вообще, это был бы тот самый сплошной и махровый волюнтаризм, почвы под собой не имеющий.

Ана застегнула на груди робу и мысленно самым тщательным образом проиграла все свои дальнейшие действия, самым узким местом в которых было время, потребное на открывание выходного портала изнутри. Все подобные порталы открывались с некоторой задержкой во времени, так что "братва" получала реальный шанс ее догнать. Грохот клетей, наверняка забитых преследователями, и их истошные вопли доносились до нее вполне себе отчетливо. Нельзя было исключить и наличия у подонков оружия.