Михаил Миллан - Буран 2.0

– А что вы можете сказать по поводу сегодняшнего происшествия?

– А что такого сегодня случилось?

– Иван Андреевич, вы телевизор смотрите?

– Нет, здоровье берегу, а что случилось?..

Накануне вечером недалеко от ВДНХ перед дверьми дешёвого кабака стояли Ванька и Серый. Пьяные в хлам. Только что выползли на свет божий после конкретной попойки и решали, что делать дальше. У кого-то зазвонил телефон. Ванька радостно:

– Вован, здарова, ты как?.. А мы тут с Серым посидели так нормально… О, ништяк тема! И Машка будет? …Ваще! В магаз-то надо заходить?.. А хавку? …Понял. Слышь, Серый, поехали к Вовану на дачу. Он каких-то мартышек надыбал, бухло у него есть, хавчик по дороге купим.

– Так у него дача – не ближний свет, а мне завтра на работу.

– А мне сегодня на работу – и чё? Помчали – там банька, бухнём, пчёлок пожужжим…

– Я чё, против? Я всегда за! И как поедем? Мы ж в дрова – в метро хер пустят…

– Щас, погоди. – Ванька обвёл мутными глазами окрестности выставочных павильонов, пока не наткнулся взглядом на советский корабль многоразового использования «Буран».

– Во, на нём и поедем!

– Ты чё, с дуба рухнул? Это ж «Буран» – его охраняют, типа!

– Да кому он нужен, охранять! Охраняют, чтоб на цветмет не сдали.

– Хорошо, а как ты его заводить собрался?

– Не ссы, к нам в сервис «Лексус» пригоняли, я на нём ещё фильтры менял. Завести «Лексус» – как два пальца. – Ванька многозначительно поднял указательный палец вверх и уважительно повторил: – Так-то ж Лексус», а это… – Он пренебрежительно махнул рукой и с железной уверенностью сказал: – У нас в стране делать могут только «Жигули» и автомат Калашникова. Так что не ссы, прорвёмся!

– Кепарик на лицо натяни, а то тут камеры везде!

– Да мы ж, типа, посетители. Эти… как их… туристы. Ещё не пришли, а ты уже кирпичей наклал!

Два пьяных дебила, стараясь не шуметь и держаться тени, по трапу для посетителей пробрались на борт. В кабине дежурная подсветка тускло отражалась на мёртвых панелях управления. Пьяный Ванька уселся в кресло пилота, покрутил рычаги. Потыкал разные кнопки и тумблеры на панели управления – безрезультатно. Почесал затылок. Серый отреагировал глумливо:

– Ну чё, завёл?

– Да погоди ты, разобраться надо!

– Ну, ты разбирайся, а я пойду поссу. – Серый застучал ногами по трапу и пристроился к стойке шасси.

Ванька посветил себе телефонным фонариком, пытаясь разобрать подписи к различным кнопкам:

– Тык, пык, пык… ни хера не понять… ага, автомат, ну-ка… – Он увидел клавишу с надписью «Автомат» и, чуть поколебавшись, нажал её. Что-то мягко зашумело, панели управления ожили, экраны засветились чередой каких-то цифр и, наконец, на центральном экране появилась надпись: «Старт в автоматическом режиме через десять секунд… девять… восемь…» «Блин, там же Серый!» – Ванька вскочил с кресла и побежал к выходу. Поздно. Входная дверь с шипением закрылась, мягко клацнув герметическими затворами.

Удивлению Серого не было предела, когда стойка шасси, на которую он мочился, плавно оторвалась от бетона и поползла вверх. «Буран», бесшумно и невесомо, словно воздушный шарик, поднялся над домами. На мгновение завис, и вдруг придавил город громовым раскатом включившихся двигателей. Извергая ослепительно-огненную струю, резко ускорившись, корабль исчез в вечернем небе, оставив густой инверсионный след, чуть розоватый от последних лучей заката. Ванька же, внутри, хватаясь за всё, что попало, по инерции полетел назад и, ударившись головой о переборку, потерял сознание.

– Мы ознакомили его с событиями, и вот что он сказал…

На экране молчал погружённый в воспоминания старик.

– То, что я увидел, просто невероятно.

После паузы:

– В своё время мы дали что-то вроде коллективной клятвы молчать, пока не придёт время, и время, судя по всему, пришло. Правда, не так я себе это представлял.

– Вы можете сказать, о какой клятве идёт речь?

– Понимаете, в 1992 году, когда стало понятно, что финансирования программы работ по кораблю многоразового использования больше нет и не предвидится, а государству на космос плевать, как, впрочем, и на всё остальное, что не связано с личными доходами первых лиц… – Сидящие за столом слегка заёрзали. – …руководством объединения был предпринят (втайне, конечно), ряд шагов по спасению проекта. Шаги включали в себя консервацию изделий, оборудования, сохранение проектной и технологической документации.

– А почему втайне?

– На фоне тотального разрушения промышленности и всего народного хозяйства тех лет так называемыми «реформаторами»… – Старик скривил губы в презрительной усмешке. – …это был единственный способ попытаться сохранить труд десятков тысяч людей. В надежде на будущее. Не может вакханалия разрушения длиться вечно. Короче, нашему отделу было поручено разработать код запуска изделия. Был разработан специальный шестнадцатизначный код, включающий в себя не цифры, а последовательность переключения некоторых тумблеров на панелях управления. Без знания этого кода «Буран» – мёртвое железо.

– А подобрать этот код реально?

– Физически – можно, практически – нет.

– Почему?

– Нужно много времени, примерно миллион лет – это вам не компьютерная программа. Кроме меня его знает ещё один человек. Впрочем, он уже умер.

– Вы хотите сказать, что изначально то, что все принимали за макет, на самом деле полноценный космический корабль?

– Теперь уже можно сказать, что да.

– Но почему так? Вы не находите странным выставлять шедевр конструкторской мысли на потеху ярмарочной толпе?

– Напротив, старое как мир правило: хочешь что-нибудь спрятать – оставь на виду.

– Но риск…

– Да, риск. Но так есть хоть какая-то надежда, что изделие переживёт тяжёлое время. А если бы оставили где-нибудь в ангаре на задворках – давно бы он был уже разворован на цветной металл, а что нельзя украсть, сожгли бы вместе с ангаром. Вы меня простите, но мой возраст не позволяет строить иллюзии.

– И всё-таки, если вернуться к событию. Вы утверждаете, что для того, чтобы запустить двигатели, необходимо набрать некий пароль, который невозможно подобрать?

– Верно.

– Кроме вас, его никто больше не знает?

– Да, могу это утверждать. Знал ещё главный конструктор, но его давно нет в живых.

– И никто не пытался у вас его выпытать?

– Молодой человек, никто даже знать не мог, что он существует!

– И как тогда можно объяснить случившееся?

Старик снял очки, долго протирал идеально чистые стёкла.

– Не знаю. А эти люди – и тот, кого вы задержали, и тот, который улетел, – они специалисты? Лица, прошедшие подготовку?

– Нет. Они… – Голос интервьюера за кадром замялся, подыскивая подходящие слова. – Они среднестатистические россияне.