Андрей Ливадный - Последний из Бессмертных

Сейчас «Одиночка», оценив обстановку, осторожно вела машину к поверженному противнику, опрокинувшемуся в узкий проход между второй стеной Рубежа и многотонной каменной глыбой.

За границами минного поля из леса показалась цепь поднявшихся в атаку боевых дройдов.

Чудовищной силы взрыв грянул внезапно.

«Фалангер», преследуя машину Таманцева, только вошел в узкий проход тоннеля, когда одиночный ракетный запуск подорвал заранее установленный заряд.

Последнего из уцелевших «Хоплитов» противника, собиравшегося добить машину Файзулло, опрокинуло ударной волной, огромная глыба камня врезалась в ступоход, ломая правые активаторы, «Фалангер», попавший в ловушку, также опрокинулся и вспыхнул. Секундой позже внутри тяжелой серв-машины начали рваться снаряды, несколько ракет ушли в самопроизвольный запуск, наискось перечеркнув сумеречные небеса огненными факелами реактивных двигателей. Взрывы на этом не закончились – еще один «Хоплит» разнесло на части внутренним взрывом, а по оставшейся серв-машине с укреплений внутренней стены Рубежа вдруг заработали тактические ракетные комплексы – ганианские воины в бронескафандрах дождались наконец своего мига, добивая две машины противника, которые, несмотря на множественные повреждения, представляли немалую опасность: перейдя на резервные подсистемы, оба «Хоплита» могли продолжить бой, хотя бы в качестве стационарных огневых точек.

Такого шанса им не представилось – шквал тактических ракет дожег броню, окончательно превратив грозные машины в неподвижные искореженные груды металла.

Лаймел, пошатываясь, подошел к гребню внутренней стены и взглянул вниз.

Произошедшие на глазах события не укладывались в рассудке.

Две с половиной минуты…

Ровно столько длилась схватка серв-машин, окончательно превратившая внешнюю стену Рубежа в бесформенное нагромождение уродливых каменных глыб.

Укрепления, простоявшие миллионы лет, были разрушены. Таманцев и Файзулло погибли, закрыв собой обитателей города, изнывающих сейчас от ужаса в своих лишенных энергии особняках.

Радость победы не приходила. На зубах скрипела каменная пыль, в душе царили чернота и горечь.

По флангам тем временем засверкали вспышки взрывов сенсорных мин, взъярилась, перекатываясь неравномерными звуками, перестрелка: ганианцы вступили в бой со штурмовыми сервами, а на границе леса в отсветах пламени, все еще бушевавшего на обломках передовых укреплений, появились фигуры резво перебегающих от воронки к воронке пехотных дройдов.

Чья-то рука легла на плечо Лаймела, он повернулся и увидел, что за спиной стоят Флора и Райбен.

– В чем дело? – хрипло спросил он.

– Лаймел, нужно атаковать, – голос Флоры стыл ледяными нотками.

– Ты в своем уме? Там больше сотни машин.

– Лаймел, мы должны атаковать.

– Да чего ради, объясни?! Мы и в укреплениях продержимся недолго, а атака – чистое самоубийство!

– Иван жив. Он ранен и замурован в обломках машины.

– Ты уверена?

– Я чувствую его.

Слова Флоры полоснули, как ножом по сердцу. Ивана надо выручать, но… сколько же еще воинов погибнет при контратаке?

– Не терзай себя, – голос Райбена прозвучал сухо. – Поддержите нас огнем. Крупнокалиберные установки ведь уцелели, верно?

– Да. Иван правильно указал, где их следует расположить.

– Вот и хорошо, – слова Райбена таили в себе нотки зловещей мягкости. – Я поговорил с воинами. В атаку пойдут метаморфы. У нас больше шансов в схватке. Поддержите огнем, прижмите их на подступах к… – он запнулся, – к руинам, а дальше мы все сделаем сами.

– Сколько воинов пойдет?

– Тридцать два метаморфа. Они согласились добровольно. Я ни на кого не давил.

– А воины Ганио?

– Они идут выручать своего командира, хотя неизвестно, жив ли он. Потом, как сказал их старший, они разделятся на группы и ударят в тыл штурмовым сервам. Так что с андроидами нам в любом случае придется справляться самим.

– Хорошо, Райбен. Времени на споры нет. – Лаймел вдруг почувствовал, что еще не все потеряно, не потому, что он лично оставался среди укреплений, решимость метаморфов словно открыла второе дыхание, влила частицу уверенности и силы.

«Мы защищаем свой дом, свою жизнь…»

Он отдал в коммуникатор несколько четких приказов и повернулся.

– Я пойду с вами.

– Это ни к чему.

– Флора, я не спрашиваю, можно ли мне пойти. Я иду с вами.

Полночь…

Притихший, дрожащий, истекающий горестными мыслями город.

Полыхающий лес, истерзанная разрывами пустошь, руины передовых укреплений Рубежа, освещенные заревом лесного пожара и очагами все еще горящей жидкости, пролившейся из взорванных емкостей, питавших огнеметы…

Тьма прячется между каменными глыбами.

Флора, вместе с Райбеном и Лаймелом пробиравшаяся через завалы, вдруг остановилась.

Тьма и огонь. Горячее пульсирующее тепло за спиной и холод смертельной неизвестности впереди.

Картина, выхваченная взглядом, и внутренние ощущения внезапно соткали пространство души. Не конкретной, а абстрактной. Не принадлежащей никому, обобщенной, но понятной каждому: в нас так же ведут борьбу свет и тьма, горячими кострами пламенеют порывы и страсти, далекими маяками сияют цели… Но часто ли поднимается над контрастным пейзажем наших душ немеркнущее, теплое сияние настоящей любви, исчезает ли тьма, или путь от костра к костру, от желания к желанию так и лежит для многих через тьму, холод дрожи?

Всего лишь миг, сбившийся шаг, взгляд, скользнувший по окрестностям, а сколько сконцентрировалось в нем не надуманного, а выстраданного, понятого наконец.

Удары далекого сердца.

Пульс, ощущаемый на расстоянии. Холодная ярость Шодан трансформировалась, она более не хотела отрешенных чувств, лед вечности сначала подтаял, затем дал трещины и вдруг рассыпался хрустальным крошевом, льдинки превратились в обжигающие слезы – горячую росу…

Как не вовремя настигают мысли!

– Приготовились!.. – Голос Лаймела вырвал ее из секундного оцепенения.

Вот он – обугленный переломанный контур опрокинувшегося, пропахавшего глубокую борозду в податливой почве «Хоплита», внутри которого тлеет искра жизни.

До него метров двести.

Сумеречное пространство вдруг осветили включившиеся на уцелевших укреплениях Рубежа прожектора, мгновенно выхватив из оранжевого сумрака фигуры человекоподобных машин, растянувших цепью. Огонь выгнал их из леса, они поднялись в последнюю атаку, рассчитывая выполнить программы, зачистить разрушенный Рубеж и двигаться дальше, в город.

Лаймел тихо произнес в коммуникатор:

– Автоматическим орудиям – беглый огонь!

Последний козырь, брошенный на зеленое сукно судьбы.