Елена Долгова - Центурион

– Вот так, дева. Давай, лей в него сначала немного – полпинты. И не убивайся – не стоит парень того. Сардарские головорезы – они живучие.

Дезет на миг пришел в себя и захлебнулся искристой, холодно-обжигающей жидкостью.

Иеремия вынул нож из потертых ножен на поясе и споро – только затрещала ткань – вспорол куртку и рубашку иллирианца. Белочка отшатнулась, мучительно подавляя желание зажмурить глаза поплотнее.

Из-под кожи наружу торчали “сахарные” обломки двух ребер.

Старик только пожал плечами.

– Экая ты боязливая. И чему вас, докториц, в городских университетах учат. На машины надеяться? Нету машин – все погорели, прибрал их Мировой Разум, и славно. Позвоночник у него цел. Ребра вот помяло. Тащи сюда палки – вон там, и еще – под кустом сухих веток наскреби. Поджигай, огонька вокруг достаточно, возьми у меня котелок, грей воду. Иголку из оранжевого кармана достань, нитки шелковые. Чистое полотенце. Спирт. Поспешай, дева, но не торопись, ничего не урони и не запачкай.

Вода вскипела быстро.

– Держи его – крепче держи. Он сейчас дергаться будет как форель на леске.

Опомнившаяся Белочка моментально выставила пси-барьер.

И вовремя. Пришедший в себя Дезет взвыл в голос, забился, вырываясь – хирургия старого сектанта не отличалась деликатностью.

– Терпи, поганец. Больно тебе – зато, если повезет, жив останешься.

Белочка изумилась – Иеремия действовал быстро и с ловкой уверенностью профессионала. Руки каленусийского фермера не дрожали – только на загорелом лбу, у основания волос, выступили от напряжения крупные прозрачные капли пота.

Когда все кончилось, старик, не торопясь, вымыл ладони остатками воды.

– Если зараза не прикинется и смертный кашель не начнется – считай, выбрался. Дай-ка ему выпить это…

Иеремия протянул Белочке непрозрачную, черного стекла капсулу.

– Лей все, что осталось – до конца. Берег на последний случай… Ладно, пускай.

Белочка недоверчиво посмотрела в бирюзово-прозрачные глаза луддита, мимикой повторила главный вопрос. Старик понял без слов и на этот раз ответил грустно, всерьез, уголком глаза покосившись на Дезета.

– Будем надеяться. Половина на половину. Утро покажет. Будет так, как захочет Разум.

Беспомощный, совсем не опасный Стриж спал в тени скалы, его укрывали две походные куртки: черная – Иеремии, голубая – Белочки.

Они сидели, беспечно свесив ноги с обрыва – седой деревенский проповедник, с лицом, изрезанным жесткими, как растрескавшаяся земля каленусийского востока, морщинами, и сострадалистка, у которой блестящие каштановые волосы скрутились, опаленные огнем.

Садилось солнце за холодные шершавые вершины. Прохладный ветерок вершин стек в долину, ласково коснулся раскаленного солнцем базальта, обсидановой стелы, обломков машин, унес последние клочья причудливого вьющегося удушливого дымка. Долину накрыло незримое, но явственно, безо всякого пси-видения ощутимое марево теплого, безмятежного покоя. Старик и девушка следили как раскаленный край диска осторожно приближается к острому, пронзительно сверкающему Игольчатому пику. Они молчали – ждали будущее, исчерпав силы и не думая ни о чем.

Пока для этого оставалось время.

7005 год, Порт-Калинус – Порт-Иллири.

Близ полудня ранней осени 7005 года по летоисчислению сектора западного побережья оживленный аэропорт Порт-Калинуса кишел суетящимися людьми. Невесомо-ажурные листья, облетевшие с декоративных кустов, бесшумно вспархивали из-под колес закладывающих лихие виражи каров. Деловые люди Конфедерации стремились прочь, спеша использовать нежаркие месяцы бархатного сезона, чиновники Департаментов спешили обратно в столицу после традиционных каникул. В насквозь прозрачном здании вокзала один из просторных холлов плотно оккупировала очкастая команда обладателей вельветовых курток – команда пси-философов, готовилась отлететь на традиционные осенние диспуты в колледжи Парадуанского университета. “Черепки” возбужденно гомонили, то и дело упоминая Негодяя Хэри. Прилетел полуденным рейсом и со скучающим видом прошествовал через пси-турникет загорелый до проникновенно-золотого цвета знаменитый архитектор Финтиан.

Пестрая толпа меняла краски и очертания, как скопище кристаллов в калейдоскопе. У костлявой стойки, сооруженной в модернистском стиле, пристроились, скучая, два таможенных чиновника – очередной рейс на Порт-Иллири ожидался через два часа. Чиновники в клетчатых форменных туниках наблюдали людское коловращение с тем специфическим интересом, с каким обладатель аквариума рассматривает изрядно поднадоевших пучеглазых хвостатых питомцев. Призывно запищал уником. Чиновник постарше прижал прибор к уху, скука мгновенно исчезла с его лица, стертая маской озабоченности. Выслушав инструкции, он обернулся к товарищу и озорно подмигнул ему, изобразив одновременно гримасу сухой благопристойности.

– К нам “глазки”.

– Чего им надо, Нед?

– Везут человека по линии своего Департамента.

– Фью! Рейсовым самолетом? Эти Разумом убитые ребята зарвались.

– Тихо. Наше дело – сторона. Им отдали салон для почетных персон – плохие парни повезут груз с комфортом.

Через бесшумные, раздвижные (отменные пси-датчики) двери вошел десяток подобранных, одинаково стриженных мужчин в серых туниках. Теснимые люди в холле засуетились. Нед поднял с полированного стеклянной столешницы крошечный микрофончик и добродушно-официально пророкотал на весь зал:

– Свободные граждане! Всем оставаться на своих местах! Этим вы окажете содействие Департаменту Обзора. Просьба освободить проход. Да-да, к вам, господин Финтиан, это тоже относится… Вот так, благодарю вас.

Следом за десятком охранников-глазков вошли четверо людей в штатском. Двое окружили третьего, придерживая его за локти, четвертый замыкал шествие, ведя за руку маленькую девочку в мохнатом вязаном платье. На плечи конвоируемого накинули плащ – так, чтобы скованные руки не слишком бросались в глаза.

Таможенники оперлись о стойку и вытянули шеи, почти уткнувшись носами в кристально-прозрачное стекло перегородки.

– Кого зацепили наши беркуты?

– Старые разборки между сенатскими трепачами и Порт-Иллири. Выдают какого-то парня из тех, по кому у принцепса плачет эшафот.

– Слушай, Нед, я, кажется, этого знаю – видел по уникому.

– Да ну?

– Ну-ну. Не сомневайся. Тот самый – из Ахаратауна.

– Что-то вид у иллирианца невеселый.

– Еще бы. В Иллире до сих пор еще не отменили четвертование!

Нед закашлялся, брезгливо отпил из стаканчика с водой и укоризненно затряс подбородком.