Дмитрий Володихин - Конкистадор

А если оставить разблокированным только путь отсюда до «тюремного» кубрика и от него до шлюпочного ангара? Да. Великолепно. И как раз там совершенно случайно встретится группа со всех сторон запертых и потому необыкновенно миролюбивых господ. «Куда путь держите, друзья?» – непременно спросят они с приличествующей случаю вежливостью, – «И, раз уж на то пошло, назовитесь, люди добрые…» Сомовы впопад ответят: «Эээ… к Матери Божьей Ченстоховской…» – «Пилигримы, значит?» – «Верно понято». – «А сюда какими судьбами?» – «Да вот, заблудились по дороге и совершенно случайно забрели». – «Может, помочь, чем-нибудь?» – «Да мы уж сами как-то. У вас тут и так незадача…» – «Ну, бред и тя-бред и тя, бог в помощь».

Значит, обслуживающего персонала к началу операции в секторе просто не должно быть. Есть же какой-нибудь, соль ему в сахар, мегасупераварийный режим, при котором сектор очищается от человеческого присутствия!

И, точно, режим отыскался. «Полная разгерметизация указанных помещений».

Этим не воодушевишь даже патологического оптимиста…

Но Саша очень старался. И он все-таки нашел искомую ситуацию. В середине марта на станции будет проводиться плановая САНИТАРНО-ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОВЕРКА.

«Господи, благослови санитаров, экологов и иже с ними…»

Они будут переворачивать всю станцию вверх дном, отыскивая малейшие следы чего-нибудь болезнетворного. И на момент проверки личный состав будут переводить из инспектируемого сектора в соседний, а потом возвращать. Оабовцы, конечно же, останутся. Да и сами инспектора – тоже. Но полтора десятка безнадежно присутствующих – это не тысяча и даже не сотня, они нейтрализуются без вредных последствий… как бы это получше выразиться? Вполруки. Серией точечных ударов .

Оставалась ерунда – подождать три месяца. Не феерично, зато надежно.

Вот Сомов-младший и ждал…

Надо признаться, режим последних месяцев оказался исключительно благотворным для интеллектуальной работы. Сашу ничто не отвлекало от логических разысканий; ни суетливый быт, ни щебет чудесной девушки Дануты, ни учеба не нарушали хода логических разысканий. В данный момент его интересовало сопряжение некоторых прикладных областей астрофизики и того любопытного факта, что теория статистических процессов жестоко сбоит в мистической сфере… Впервые ему, кажется, удалось нащупать нечто действительно крупное. Во всяком случае, небезынтересное. Определенно. Только надо дожать, довести до конца. Поставить все точки над «и»…

А между делом он решил одну проблему романтического свойства. Разумеется, ОАБ сейчас внимательно изучает все то, что приходит на личный канал милой Дануты. И еще внимательнее – то, что уходит с борта станции «Бялы Палац». Любопытно, сколько народу занято сейчас этой чушью?

А ведь Данута, наверное, с ума сходит: куда разом пропало все сомовское семейство! И ее коханый [10]с семейством вместе.

Вот обрадуется, наверное, когда на пороге у нее окажется человек из специального агентства с букетом роз и запиской: мол, не беспокойся, любимая, срочная командировка у отца, нам всем пришлось с ним… эээ… убыть… дела идут отлично, только проблемы со связью, целую, увидимся в мае! А счет за цветы оплатит Центральный Спортивный Клуб Флота по личной просьбе одного из великих мастеров трехмерного футбола. Он тут тренируется в условиях невесомости вот уже полгода и рассылает цветы всем двадцати возлюбленным по очереди… А там, где нашлось место двадцати, найдется и двадцать первой. Могут быть у великого мастера маленькие причуды?

ЦСКФ платит исправно. Лишних вопросов не задает.

Первая половина января 2141 года.

Борт линейного крейсера «Изабелла».

Виктор Сомов, 45 лет, и Боже мой, как он устал за эти годы !

Терранский главком и линейный крейсер «Изабелла» были старыми знакомыми. В тридцать четвертом Сомова назначили капитаном «Изабеллы», в тридцать шестом он спустился с борта крейсера на Зеркальное плато и потом едва-едва поднялся обратно… Виктор знал корабль как свои пять пальцев и любил его. Хорошая посудина. Мощная, отлично бронированная, с огромным запасом хода… Когда-то они на пару изрядно пошалили. Веселые были времена!

…Шел тридцать пятый год. Сомова вызвали в штаб ударных сил флота, и адмирал Мендоса, прямой его начальник, повел себя странно. Угостил Виктора сигарой стоимостью в месячное жалованье каперанга, улыбнулся… впрочем, нет. Скорее, попытался улыбнуться. Никогда он не либеральничал с подчиненными. Не его стиль. Мендоса был педантом. Высокомерным, умным, самолюбивым и в высшей степени справедливым в делах службы. А не либеральничал по той простой причине, что у человека дела нет на это времени. Как ни странно, его любили…

Адмирал посидел молча с полминуты, видимо, прикидывая, как бы получше начать неприятный разговор.

– О вас отзываются, как о дельном офицере… Впрочем… что за ерунда! Прошу простить, это не относится к вам… Хм. Итак… если вы не выполните задание, которое я имею честь вам предложить, меня, вернее всего, вышвырнут с флота. Отставка и гражданское состояние жизни плачут по мне.

Сомов, разумеется, ничего ему не ответил.

– …И поделом!

Мендоса попытался обрезать кончик сигары, но промахнулся и отчикал добрую треть. С удивлением посмотрел на дело рук своих, поднял бровь, поморщился. Обрубок месячноокладной сигары полетел в утилизатор.

– Вам предстоит участие в полицейской операции.

Военные скучают по войне. При этом они отлично помнят, что Бог сказал: «Не убий». И что война – это плохо. Просто ужасно тоскливо быть высокооплачиваемым профессионалом, не находящим себе никакого применения. Военные скучают по войне, как батальонный излучатель скучает по залповому огню.

Сомов не находил применения своим знаниям и навыкам вот уже девять с хвостиком лет. Он ответил:

– Я готов участвовать в любой операции.

– Как офицер офицера я прошу вас приложить максимум усилий. Забудьте о том, чем все это может закончиться для меня. В сущности, моя грядущая отставка – мое личное дело. Помните о том, до какой степени будет опозорен флот, если вы потерпите поражение…

И Мендоса отправил его заниматься джентльменами удачи.

Многие зарабатывали на жизнь пиратством. Баловались этим «дикие», никому не подчинявшиеся общины на Терре-6, – по большей части, из первопоселенцев-индонезийцев. В Солнечной системе безобразничали «космические синдикалисты» с Русской Венеры. Тамошние «черные капитаны» свято блюли жизненно важный принцип: «Русский мир – не трогаем!» По слухам, официально никем не подтвержденным, иногда правительство планеты Вальс отправляло своих военных пополнить вечно пустующую казну… Странные там люди: планета закрыта для всех чужаков, жители ее страшно довольны собой, но вечно нуждаются в деньгах.