Дмитрий Володихин - Конкистадор

Минуло всего десять минут. Вяликов и Рекехо отправили к Терре-10 несколько десятков десантных шлюпов – все чем располагали.

В этот момент линкоры Готлиба Констана вышли на дистанцию эффективного огневого удара. Дальше все развивалось именно так, как и предполагал Сомов. Женевский адмирал не обратил внимания на легкую добычу – аравийцев. Столь же равнодушен он остался и к десантирующим латино. Совокупная мощь женевского главного калибра досталась людям Вяликова. Им и только им. Терранские шлюпы сгорали один за другим. Вот их осталось всего пять. Три…

Расстреливать чужих десантников издалека – всегда запросто. Зато самому десантировать неизменно приходится… в упор. Азы десантно-штурмовой тактики: «выбить» чужих на порядок легче, нежели продвинуть своих.

Сомов – Медынцеву:

– Действуйте!

Все семь его крейсеров и вяликовский «Афон» били по линкорам Констана, и женевцы им почти не отвечали. Их комендоры были слишком заняты выцеливанием терранского десанта.

Интересно, запасся ли главком Львов еще одним «резервным вариантом» у латино? Если да, тогда весь сумасшедший гнев Констана – на руку флоту Его Величества Даниила IV… Впрочем, вряд ли. Рекехо – не Санта Клаус, его мешок с подарками явно иссяк…

Старший инженер эскадры бесстрастно докладывал Сомову о немногочисленных повреждениях.

И тут экраны слежения полыхнули огнем, как будто невидимая космическая красавица взмахнула пламенным веером. Кормовая часть женевского флагмана, – примерна половина корабля, – перестала существовать…

– Иисуси! – воскликнул кто-то.

«Чем же это мы его?» – машинально подумал Виктор. И только потом осознал: Готлиб Констан, величайший недоброжелатель терранской цивилизации, только что ушел из этого мира… Сомову вспомнилась фраза, произнесенная другом Хосе очень давно, сто лет назад: «Я хотел бы считать себя добрым католиком, но когда мой враг грызет сырую землю, а я попиваю кофеек, меня посещает недостойное христианина чувство радостного удовлетворения».

Господи, прости нам наше дерьмо!

Впрочем, у Сомова не было времени размышлять на эту тему. Тактические операции XXII века разительно отличались от древних сражений, когда линейные корабли, словно стаи больших птиц, совершали медлительный смертноносный танец. Тогда счет шел на часы, теперь – на десятки секунд, а иногда и на секунды. Так вот, в течение ста секунд после гибели женевского флагмана с Готлибом Констаном на борту произошло пять событий, коренным образом изменившие рисунок боя.

Во-первых, контр-адмирал Вяликов связался с терранским главкомом и сообщил ему: план «Тандем» был только что задействован. Обе десантные капсулы сбиты огнем женевской эскадры.

Во-вторых, в атмосфере над Террой-10 не осталось ни одного десантного шлюпа из состава вяликовского отряда.

В сущности, авангардная эскадра обеззубела. Контр-адмирал собирался организовать малый десант на спасательных шлюпах крейсера «Афон». Сомов ответил ему в том духе, что, мол, это, конечно, небесполезно, действуйте… Но оба понимали: можно, разумеется, десантировать и на дуршлаге, вот только выжить при этом трудновато. Слишком неповоротливая штука – дуршлаг.

В-третьих, не успел терранский главком отключиться от канала связи с Вяликовым, как ему доложили: отряд Медынцева вышел из боевых порядков эскадры для выполнения боевого задания. Теперь огонь женевцев сосредоточился на нем.

Две больших эскадры – сомовская и женевская, обезглавленная, оказались на ничтожной дистанции друг от друга. Фактически вошли в клинч. Кораблям Констана в самом скором времени должен был прийти конец. По всем правилам тактического искусства выходило именно так. И Сомов понимал: дело тут не в одной только патологической злобе женевского адмирала… У противника задуман был собственный гамбит. Только жертвовали женевцы не маленьким отрядиком, а целой флотилией. Но как, черт побери, они собирались реализовать эту жертву?

И тут Виктору «объяснили».

Объяснили крепко.

Потому что произошло «в-четвертых», и такого «в-четвертых», не ожидал никто.

Единственный десантный корабль женевцев до последнего момента прятался за бронированными тушами линкоров. Теперь же он вышел из «укрытия» и моментально… моментально… даже названия точного не подберешь для трансформации, постигшей корабль. Он… раскрылся, словно бутон розы, или вывернулся наизнанку, будто носок, снятый с ноги, или… откинул крышку – наподобие маленькой шкатулки, в которой прячется чертик на пружинке… Все произошло очень быстро, необыкновенно быстро. Огонь главного терранского колибра за минуту скомкал «лепестки», выжег сердцевинку… Однако дело уже было сделано.

Злой рой маленьких десантных челноков вышел из «шкатулки» и ринулся к Терре-10.

В-пятых, целое штурмовое подразделение Женевской федерации – десяток скоростных гробов – подало в открытом эфире позывные Нового Израиля. А другое штурмовое подразделение тут же ответило позывными Аравийской лиги. И женевцы отстрелом «мятежников» заниматься не стали.

«Значит, все-таки договорились…»

Впрочем, это входило в диапазон возможных сценариев. Ведь умные люди заранее думают о подходящих соседях . А очень умные люди способны вычислить, куда потекут мысли просто умных людей.

Сомов моментально распорядился перенести огонь… весь огонь … на женевских десантников. Возможно, его голос прозвучал на центральном посту «Изабеллы» чуть выше тоном, нежели это приличествует голосу главкома. Ничего. Через несколько секунд нервную седловинку одной-единственной фразы Сомова полностью перекроет истеричное звучание флагманского артиллериста Оганесяна, переадресовывавшего команду…

– Все нормально, Максим Хоренович. Все отлично, Максим Хоренович…

На самом же деле, все было совсем не отлично и очень далеко от нормально. Челноки шли на скорости просто немыслимой, невозможной. Всей сложности в наводящих механизмах корабельных арткомплексов не хватало, чтобы уследить за ними. Боезапас в основном уходил впустую. Вот полыхнул один челнок… вот исчез другой… третий… Но их тут не меньше четырех сотен, и спалить все крейсерская артиллерия Сомова просто не успевала.

Между тем, женевская эскадра, умирая, исправно разносила шлюпы Медынцева. В конце концов, командор принялся телами десантных кораблей прикрывать последние горсти шлюпов. Надолго этой меры не хватило. Женевцы лишились еще одного линкора: он превратился в почерневший остов… И еще два были страшно изуродованы. Но по Медынцеву женевские корабли по-прежнему били, не переставая. Всеми исправными арткомплексами, которые у них еще имелись в наличии.