Коллин Капп - Ловушка воображения

Единственным неожиданным фактором оказался взволнованный голос Портера, возникший в интеркоме:

— Эрик, мы разрушили временную связь. И знаешь, нам не следовало этого делать.

— Почему? Что, черт подери, произошло?

— Звезды, Эрик. Господи, что мы наделали!

— Что случилось?

— Я думал, отказали приборы, но дело не в этом. Я проверял. Все звезды исчезли.

Бревис, стараясь оттянуть время, попытался методом убеждения справиться с возникшей паникой. Он взял поднос с кофе, отнес Грасу и Портеру и постоял рядом с ними, пока те пытались убедить компьютер заняться математическими концепциями бесконечности, для которых не существовали, да и вряд ли будут существовать, какие-либо программы. В воздухе повис тяжелый, удушливый запах страха. Бревис знал, что снотворное подействует минут через пять и был сильно обеспокоен, когда Портер вдруг срочно решил просмотреть какой-то микрофильм у себя в каюте. Стараясь оставаться незамеченным, Бревис осторожно последовал за ним, чтобы оказаться рядом в том случае, если Портер заснет прямо на лестнице. Но Портер без происшествий добрался до своей каюты и потерял сознание в коридоре у собственной двери.

Бревис подхватил его и затащил на койку. Быстро сделал укол. А потом огляделся по сторонам. Ему показалось, что на корабле как-то уж чересчур тихо. Лишь гудение автоматов да шорох вентиляторов нарушали тишину. Двигатель что-то бормотал, а генератор Рорша работал в таком режиме, что его давно уже не было слышно. Бревис подумал, что при достаточной фантазии можно услышать, как скрипят молекулы в переборках корабля, стараясь отыскать хоть какой-нибудь управляющий принцип, который определит их относительные размеры и абсолютные величины.

Он вышел в коридор, а затем вернулся в компьютерный зал в поисках Зигмунда Граса. Физик уже спал, опустив голову на панель. Бревис перенес его на пол и тоже сделал инъекцию. А потом, весьма довольный, поспешил в каюту Дрискола.

Когда он вошел, Дрискол проснулся и сонно приподнялся на кровати; в глазах его появился вопрос. Бревис схватил его за запястье и стал нетерпеливо считать пульс. Потом удовлетворенно кивнул.

— Вставай! Нам нужно кое-что сделать.

Дрискол поморщился, потому что слова Бревиса прозвучали чересчур резко, но тем не менее подчинился, быстро натянул комбинезон, все это время внимательно вглядываясь в лицо Бревиса и пытаясь понять, что же происходит.

— Ну, а дальше-то что? Что случилось? — Дрискол не сомневался, что на корабле произошло нечто необычное.

— Мы идем в обзорную сферу. Пол заварил дверь, поэтому возьми автоген и догоняй меня.

— Но Пол никогда...

— Пол нам не помешает. И Зигмунд тоже. Я их обоих усыпил. Я должен кое-что сделать в обзорной сфере, и мне необходима твоя помощь. В чем дело... ты что, боишься?

— Тебе известно, что я не боюсь туда возвращаться. — На лбу Дрискола выступила испарина, умные глаза изучали лицо Бревиса. — Но, ради всех святых, Бревис, надеюсь, ты знаешь, что делаешь! Ведь это ты меня оттуда вытащил!

— Да. И теперь я знаю, сколько смогу выдержать и сколько можешь выдержать ты. Это излучение должно было тебя прикончить, а ты остался жив!

— Проходит время, и ты приспосабливаешься к Тау. Влияние образов Тау очень похоже на действие наркотиков. Если оно такое сильное, как то, которому мы подверглись в сфере, ощущение напоминает действие опиума и фантазии, вызываемые мескалином. Однако есть предел тому, что ты в состоянии выдержать, сохранив при этом волю. Чем чаще ты вступаешь в контакт с этим излучением, тем большую дозу можешь перенести.

— На этот раз, — заметил Бревис, — даже речи о собственной воле не будет. Возможно, нам придется переступить эту черту. Мы можем рассчитывать лишь на то, что один из нас сумеет сохранить ровно столько здравого смысла, сколько понадобится для того, чтобы завершить начатое дело.

— Какое?

— Нам нужно вернуть корабль в состояние конгруэнтности со Вселенной, из которой он стартовал.

Дрискол несколько минут внимательно разглядывал Бревиса, а потом сказал:

— Я знаю, что ты не спятил, Бревис, следовательно, тебе в голову пришла какая-то идея...

— Это, скорее, предположение, а не идея. В музее исследовательского центра корпорации я видел модуль, длина которого равнялась двадцати двум дюймам — при этом размеры пилота соответствовали размерам корабля. Меня заинтриговало тогда не то, что корабль такой маленький, а почему он оказался именно такого размера. Мне кажется, я нашел ответ на свой вопрос.

— Ну?

— Вот что я думаю: исследовательский модуль, как и наш корабль, видимо, перестал быть конгруэнтным с точки зрения размеров той Вселенной, из которой прибыл. По всей вероятности, проходя световой барьер, он подвергся воздействию какого-то неизвестного нам феномена Тау. И, как и мы, пилот выяснил, что фактор, определяющий его размеры, является случайным.

— С нами произошло то же самое?

— Вероятно. Мы поддерживали временную связь с нашей Вселенной, поскольку зависели от импульсов, исходящих из исследовательского центра Тау и определяющих время на нашем корабле. Сейчас эта связь разорвана. Поэтому нам необходимо изменить наши размеры таким же точно образом, каким это попытался сделать пилот модуля.

— Как?

— Воображение. Взаимовлияние образов Тау и психики человека не требует доказательств, хотя мы и не понимаем природы этого процесса. Галлюцинации, возникающие в обзорной сфере, являются его частью. Область мозга, расположенная рядом с так называемым шишковидным глазом, напрямую реагирует на Тау, и существует несколько примеров того, как некоторые аспекты Тау поддавались влиянию сильных психических состояний. Я думаю, пилот, осознав, что изменились размеры корабля, тут же отправился в обзорную сферу и попытался волевым усилием исправить положение, войдя в контакт с образом Тау. К несчастью, он промахнулся, но если ты представишь, от какого размера он стартовал, то поймешь, что тот пилот — самый настоящий гений.

— О, Господи, Бревис! — Дрискол вскочил на ноги, глаза его сияли от возбуждения. — Я был в центре управления полетами, когда вернулся тот модуль. Ты же не мог этого знать... но пилот действительно находился в обзорной сфере. Я вытащил его оттуда при помощи маленькой лопаточки и указательного пальца. Мне частенько это снится по ночам.

— Значит, моя догадка верна. Ну что, готов рискнуть?

— Естественно. Терять нам все равно нечего. А если у него получилось, значит, получится и у меня. Только вот насчет тебя у меня уверенности нет: после того, как человек подвергается даже минимальному воздействию Тау-галлюцинаций, он... ну, он «влюбляется», как говорят пилоты. Однако медовый месяц оставляет не слишком приятные воспоминания. Так что предоставь действовать мне.