Натали Хеннеберг - У слепого пилота

– Я ничего не слышу, – сказал инспектор после минутной паузы.

– Никто во всем здании ничего не слышит, – задыхаясь, проговорил Джеки.

– Наверное, это дано только очень несчастным, или уж не знаю… предрасположенным, что ли? Может быть, это ультразвук? Смотрите, ваши собаки беспокоятся!

И правда, красавцы-доги, собаки спецслужбы, дрожали, топтались на месте и тихонько поскуливали.

«Ну и дельце мне опять досталось, – подумал инспектор Морель. – Везет, как утопленнику: обрубок-мутант, свихнувшийся астронавт, какая-то сирена… А коллегам в Управлении дай только повод поржать…»

Но Джеки плакал и колотил крючками в дверь, и инспектор, подумав, кивнул своим людям: «Ломайте!» Мальчик тут же пополз к лифту; один из полицейских собрался было пристрелить химеру, которая, злобно урча, выскочила из шкафа. – Не надо! – выкрикнул Джеки. – Это только большая кошка с Форамены. Вы поднимитесь, пожалуйста, поднимитесь наверх, а я доберусь на лифте!

«Сумасшедший дом, – тоскливо поморщился инспектор. – В жизни такого не видел». Куда ни глянь, везде стояли и лежали странные предметы – не то роботы, не то идолы, один с тремя головами, другой с семью руками. Повсюду валялись говорящие раковины. Один из полицейских взвыл от ужаса, почувствовав, как его ногу обвила живая лиана. И чего только таможня космопорта пропускает такие штуки? Давно бы пора запретить. «Да, – заключил инспектор, – неудивительно, что тот парень спятил…»

Когда полицейские поднялись на крышу, Джеки лежал перед запертой дверью мансарды, тщетно пытаясь открыть ее своими крючками. Был ли это ультразвук или что-то другое, но взрослые сильные мужчины в форме побледнели. Неземная музыка, заполнившая чердак, была теперь слышна и почти осязаема. Инспектор решительно постучал в дверь и гаркнул: «Открывай!» Но никто не отозвался.

– Он умер, да? – прорыдал Джеки.

Но чувствовалось, что там, внутри, притаилось что-то живое. И недоброе.

Морель велел полицейским встать по двое с каждой стороны двери. Специалист по замкам, коротышка с плутоватой физиономией, принялся за работу. Полицейские должны были, как только он закончит, распахнуть обе створки и ворваться внутрь, сам же инспектор с лучевым пистолетом прикрыл бы их в случае внезапного нападения. Но в мансарде царила непроглядная тьма: надо было, чтобы кто-нибудь посветил мощным фонарем.

– Давайте я! – сказал Джеки. Он весь дрожал, лицо его было мертвенно бледно. – Инспектор, если там лежит мой брат, вы не можете мне не позволить… В конце концов, чем я рискую? Вы ведь пойдете впереди. И клянусь, я не выпущу из рук фонарь. Ни за что!

Инспектор смерил взглядом это жалкое подобие человека.

– Ты можешь попасть под удар, – хмыкнул он. – Никогда не знаешь, какое оружие применят эти инопланетные твари. Нам не понять, что они там себе думают и чего хотят… Может быть для этой зверюги петь, как для нас дышать!

– Знаю, – ответил Джеки.

А про себя добавил: «Потому-то я и попросил дать мне фонарь. Я должен решить с ней все один на один».

Инспектор протянул ему фонарь. Мальчик так и вцепился в него. И тонкий белый луч лезвием ножа проник в замочную скважину.

Все почувствовали, как ослабло нечеловеческое напряжение. Словно бы порвался туго натянутый канат. Собаки тут же успокоились и легли на пол, – с их языков еще капала пена. И тут вдруг за дверью что-то рухнуло с оглушительным грохотом, глухо ударившись об пол…

Чердак наполнился отвратительным запахом паленого мяса. Далеко внизу, на улице, как муравьи, забегали и закричали люди. Дом горел. На крышу будто упал с неба огромный пылающий факел…

Полицейские вышибли дверь, и Морель, переступив порог, наткнулся на страшное обгоревшее тело, вернее груду обугленной плоти – даже лица у Норта не было. Так мог выглядеть человек, выброшенный из космического корабля и долго падавший среди звезд, как метеорит… Человек, оказавшийся в космосе без скафандра… Сломанная марионетка… Норт Эллис, слепой пилот, потерпел свое последнее крушение.

Полицейские отшатнулись, не в силах справиться с тошнотой. Но Джеки не двинулся с места. Крепко держа фонарь, он поворачивал его в разные стороны, прощупывая темноту. Музыка, которую слышал он один, стихала, постепенно превращаясь в какофонию. Вот невидимое существо испустило последний предсмертный вопль (тут во всех окнах со звоном вылетели стекла, а на стенах домов погасли светильники).

И наступила тишина.

Джеки уселся на пол и снова облизал окровавленные губы. Полицейские уже срывали черные занавески, расшвыривали мебель. Один из них крикнул:

– Шеф! Тут ничего нет!

Джеки выронил фонарь и приподнялся на своих культях.

– Посмотрите в ящике! – закричал он. – Там, рядом, в темной комнате!

– Там тоже ничего. И ящик пуст.

– Смотри-ка, – заметил самый молодой из полицейских, – тут что-то валяется…

Когда «что-то» вынесли на площадку, Джеки сразу узнал круглую голову, которая теперь раскачивалась, как маятник, блестящую черную кожу, плавники… Должно быть, существо умерло от первого же луча света, но и мертвое его тело еще продолжало испускать волны ультразвука. Ультразвуковой излучатель? Нет. Из двух красных щелок на голове существа капали кровавые слезы. Они совсем не переносят света, эти сирены с Альфа Гидры…