Андрей Ливадный - Первый Мир

– Вскоре ситуация начнет меняться. – Урман посмотрел вдаль и добавил: – Если гарнизон переживет эти Сумерки. Большинство порталов расположено как раз на равнине. Теперь тебе понятно, почему горный массив укреплен с обеих сторон, превращен древними расами в неприступную цитадель? Они четко осознавали, что исследование Вертикалей небезопасно, но и отказаться от задуманного не захотели, даже соизмерив степень риска. Я не раз натыкался в своих странствиях на древние, безнадежно разрушенные образцы техники, которая, на мой взгляд, не принадлежит к сумме технологий инсектов и логриан, значит, сюда вторгались представители иных технически развитых цивилизаций, причем вторгались не единожды...

– А почему к исследованию планет Ожерелья не привлекают машины с модулями искусственного интеллекта? – спросил Гюнтер. – Я, к примеру, не ощущаю изменений в работе искусственных нейросетей, мне не требуется сон, у меня нет родных, которые без меня состарятся.

– Трудно ответить однозначно. Ты ведь не обычный серийный киборг. К тому же первый опыт проникновения в пространство десятого энергоуровня изобилует трагическими катастрофами, вызванными отказами техники. Поначалу кибернетические системы здесь вообще не работали, потом с грехом пополам их научились защищать от пагубного излучения центрального энергетического сгустка системы, но никаких гарантий по-прежнему нет. Ты сам убедился хотя бы на примере средств связи и блоков автоматического управления БМК – они хоть и защищены, но работают со сбоями.

– У меня пока что не было сбоев, – упрямо повторил Гюнтер.

– Ты – случай особый. Не исключаю, что командование позволило тебе сопровождать Ивана в целях постановки очередного эксперимента.

– Иного объяснения не находишь?

– Гюнтер, трезво смотри на вещи. Я бы долго думал, прежде чем дать добро молодому специалисту и сопровождающему его киборгу-телохранителю на посещение Арасты. И не факт, что согласился бы.

– Спасибо за откровенность, – усмехнулся Гюнтер.

– Мне незачем кривить душой. Будут вопросы – я всегда отвечу. А пока – давай готовиться.

– К чему?

– Кречетов велел контролировать портал. Что бы ни случилось. И блокировать любые попытки проникновения чуждых существ со стороны равнины в горы и наоборот. Задача ясна?

Гюнтер взглянул вниз, где взревела двигателем БМК.

– Мы открывает огонь первыми?

– Нет. Сначала пытаемся договориться, – ответил Урман. – Со всеми, кроме реликтовых боевых механизмов, – уточнил он.

– Так Ивана оставили здесь специально? Как специалиста по контактам?

– Да. Хотя, признаюсь, он проявил себя не с лучшей стороны.

– Первый бой, – пожал плечами Шрейб. – Сам знаешь, как это происходит. Ты лучше присмотри за Шершневым, а с Иваном я пообщаюсь, приведу его в чувство.

– Лады. – Урман окинул взглядом возведенные из камней укрепления и, что-то насвистывая себе под нос, начал спускаться по склону к неуклюже разворачивающейся БМК.

В сиреневых Сумерках Первого Мира двигался отряд бойцов.

Одинакового роста, закованные в фототропную боевую броню со шлемами, чьи дымчатые забрала скрывали лица, они казались близнецами.

Восемь человек основной группы двигались след в след, не сбиваясь с ритма шагов, не разговаривая друг с другом, даже не оглядываясь по сторонам, словно окружающее было им безразлично.

Впереди – головной дозор. По флангам – еще двое в боевом охранении.

Тем, кто двигался справа и слева от группы, приходилось особенно тяжело: их путь лежал вне тропы, приходилось идти по склонам длинной и узкой горной долины, но, несмотря на сложность рельефа, бойцы перемещались практически бесшумно, вовремя обходя предательские осыпи камней, наступая исключительно на твердую, надежную опору.

Впереди по маршруту движения появились древние, давно заброшенные, полустертые временем постройки. Наиболее хорошо сохранилось странное мегалитическое сооружение, состоящее из грубо обтесанных вертикальных столбов, на которых покоились несколько положенных горизонтально длинных и узких каменных перекрытий.

Головной дозор остановился, командир группы замедлил темп шагов, затем отдал приказ по связи, и бойцы мгновенно рассредоточились, занимая укрытия за камнями и обломками скал, изобилующими вокруг.

Фототропная броня мгновенно слилась с серым фоном, зардела пятнами, имитируя лепившийся к скалам трубчатый мох.

Оружие бойцов состояло из ручных стрелково-гранатометных комплексов, не поддающихся идентификации. Окажись где-то поблизости специалист по вооружениям, он был бы сильно озадачен: ни один современный каталог не содержал описания и технических характеристик подобных образцов ручного вооружения. Было лишь понятно, что при конструировании оружия предполагалось его использование в условиях десятого энергоуровня аномалии, где часто сбоила электроника, но беспрепятственно протекали химические реакции. Удлиненные, нехарактерные для современного оружия, чуть изогнутые магазины были явно рассчитаны под гильзовый патрон.

Причина остановки стала ясна через несколько минут, когда развернутый локационно-сканирующий комплекс, завершив работу, выдал результат в виде алого маркера.

Личный датчик Ивана Столетова.

Оценив расстояние до обнаруженной цели, командир группы отдал приказ.

Бойцы безропотно повернули к древней высеченной в камне тропе, круто поднимавшейся в горы.

План действий был прост, он вытекал из условия скрытности и диктовался рельефом местности.

Группа начала восхождение на господствующую высоту, откуда, если позволит обстановка, будет произведен единственный снайперский выстрел.

В зоне Сумерек царила мертвая тишь.

Последний резкий, тревожащий звук был гулом двигателя боевой машины космодесанта, вскарабкавшейся в гору и застывшей в специально сооруженном укрытии.

Зарипов остался дежурить, Шершнев спрыгнул с брони, направляясь к временному командному пункту.

Увидев Гюнтера, лейтенант поморщился, затем, потоптавшись на месте, все же спросил:

– Урман где?

– Пошел проверить посты на флангах, – не оборачиваясь, ответил Шрейб, занятый сканированием низлежащих предгорий.

– А ты что, даже не повернешься?

– Не нарывайся, лейтенант. Я веду наблюдение.

– С тобой человек разговаривает, сука железная! Докладывай, как положено!

Гюнтер медленно обернулся и вдруг, не проронив ни звука, коротким, сокрушительным ударом в челюсть отправил Шершнева в нокаут.

Сбитый с ног лейтенант некоторое время, хрипя, корчился в пыли, потом, с трудом привстав, с ненавистью посмотрел на Шрейба и, сплюнув сгусток крови, просипел: