Чарльз Стросс - Железный рассвет

— Дипломатическая неприкосновенность, — сухим, как кость, голосом произнесла Рашель.

— Вы намерены покапризничать? Даже если в результате погибнет пара сотен миллионов невинных людей? — Хойст смотрела на Рашель сузившимися глазами. — Думаю, нет.

— Можно взглянуть на ключ? — Среда подошла к столу.

— Конечно. — Хойст подняла его и медленно повертела между большим и указательным пальцами, явно наслаждаясь жестом. — Теперь Среда, детка, не будешь ли так добра передать мне картридж…

Освещение замигало. Хойст замерла.

— Матильда, — задумчиво произнесла она, :— сдается мне, что мы давно ничего не слышали ни от Джоанны, ни от Степана с Романом. Бери с собой любого из тех, кто есть, — нет, не тебя Франц, ты останешься здесь, — и займись этим пропавшим третьим лейтенантом. Потом разберись, что там с Джоанной и ее ребятами. Похоже, ничего хорошего.

— Есть, босс. — Матильда с недовольным видом направилась к двери, по пути бросив охраннику: — Пойдем, время охоты.

Свет мигнул снова.

— Что, вы полагаете, она делает? — задал вопрос Фрэнк.

Штефи, насвистывая, поспешно шла к стыковочному тоннелю. Таймер в левом глазу отсчитывал: восемьдесят два, восемьдесят один, восемьдесят… Она перешла на рысь, когда индикатор начал отсчет последней минуты.

Большие пассажирские звездолеты не предназначены для отстыковки от крупных космических станций в случае аварии и уж тем более для отправления без наблюдения портового руководства и экипажа корабля. Надежные зажимы, сохраняющие атмосферу на борту, удерживали стыковочный узел «Романова» вровень с корпусом «Старого Ньюфа», мощь, которая могла быть высвобождена только управляемой разгерметизацией скрепляющих колец. Но «Старый Ньюф» после Инцидента Ноль был переконфигурирован для расстыковки без портовых управленческих команд перед окончательной эвакуацией, а Штефи взяла под контроль жизненный цикл «Романова», как последний офицер, оставшийся на борту. Она задала системам мостика программу к исполнению. Штефи не хотела находиться там, когда контрольный таймер обнулится и начнутся действия.

Основной пандус был уже виден, тоннель уходил вверх к загрузочной палубе станции, огромные герметизирующие двери были еле-еле заметны. Штефи вошла в боковую дверь и быстро зашагала по главному пути пандуса, серые стены сближались по обе стороны от нее. Сорок семь, сорок шесть… Она оказалась рядом с аварийным шлюзом, выпуклая дверь в жесткой переборке около основного тоннеля. Штефи покрутила колесо затвора и вступила в камеру, повернула ее — ручное управление предусматривалось на случай энергетического сбоя — и оказалась в тени больших станционных дверей.

«Слишком близко», — решила она, ослабляя зрительное восприятие. Сумеречный док представлял собой лабиринт жутковато излучающих тепловых дорожек. Огромный золотистый вектор яркости вел из тоннеля к двери главного таможенного поста — возможно, тепловые потери пассажиров, выведенных РеМастированными на борт станции. Но никого не было видно. «Небрежность», — подумала Штефи и шагнула из шлюза к вздымающейся стене одной из станционных спиц, готовясь к исполнению второй стадии своего плана.

Что-то ударило ее в левую руку — очень похоже на толчок небрежного прохожего. Одновременно с появлением сигнала на индикаторе угрозы, глаза Штефи обвели контур открытой двери. Девушка инстинктивно отреагировала, ее автоматический пистолет защелкал сам по себе. Из-за силы Кориолиса следы пуль извивались причудливой спиралью по направлению к цели. Оружие обладало функцией сверхкорректировки для компенсации эффекта центрифуги. Следующая пуля просвистела там, где секундой раньше была голова Штефи, потом атаковавший упал. Штефи помчалась вперед изо всех сил, но что-то было не так. Она чувствовала себя сильно потяжелевшей и, когда потянулась за новым магазином, поняла, что левая рука обвисла и потеряла функциональность.

— Черт. — Штефи присела в дверном проеме, сердце колотилось, в морозном воздухе вырисовывался пар от дыхания. Накатывая волнам, пришла боль, от которой девушка слабела. По левой руке стекало что-то липкое. Штефи положила пистолет и правой рукой вскрыла пакет травматического геля, специально полученного из рога изобилия.

— Главное, кость не задета, — успокаивала она себя сквозь сжатые зубы. — Всего лишь мясо…

Гель начал действовать, и на мгновение все стало серым и зернистым. Потом боль несколько стихла, не доводя ее до бессознательного состояния, возвращая способность действовать. Штефи прислонилась к стене и часто задышала, потом подняла пистолет. «Если останусь здесь, они отследят мой тепловой след, — решила она. — А кроме того…»

Два, один, ноль: отсчет завершен. Раздалось шипение настолько громкое, будто миллион котлов одновременно закипели у стыковочных дверей. Штефи вздрогнула, получив удар по барабанным перепонкам. Со страшным скрежещущим грохотом двери открылись, и «Романов» поплыл в пространстве.

«Получите, ублюдки! — подумала Штефи, хотя изнеможение и боль уменьшили удовольствие от случившегося. — Теперь поглядим, насколько точен этот поэтажный план станции».

На лице Хойст промелькнуло удивление, когда по палубе прошла небольшая вибрация.

— Все пассажиры в таможенном зале, — сказала она, обращаясь к Францу. — Почему бы тебе не сходить… Сбитый с толку Фрэнк искоса глянул на Среду и выпрямился.

— Что ты…

Среда вытащила из кармана пластиковый цилиндр и протянула его Хойст.

— Владейте и радуйтесь. — В ее голосе промелькнула не только нотка злости, но и нечто триумфальное, что заставило Фрэнка нырнуть на пол и прикрыть глаза, когда девушка передавала цилиндр через стол…

Громкий хлопок сопровождала яркая вспышка.

Среда уже была на полпути к двери, когда горячая влажная волна пронеслась над головой Фрэнка, Пена аэрогеля затвердела почти мгновенно, превратившись в густую мутную смесь с острыми, как ножи, краями. Кто-то под пеленой тумана кашлял и булькал горлом. Оставшийся охранник нырнул в месиво и отчаянно пытался пробиться к Хойст, сдавленную пористой массой, созданной патроном «антитеррор».

Фрэнк перекатился на спину, и перед ним развернулась калейдоскопическая картина: кто-то промелькнул мимо в невероятном прыжке. В поле зрения поднялись и опали огромные тени. Резко оборвался чей-то крик, послышались хрипы. Раздался громкий хлопок еще одного заряда, на этот раз в дверном проеме, и в комнату влетела большая масса пены, заблокировавшая вход и застывающая липкими шипастыми комьями.

Фрэнк ловил ртом воздух. «Я еще жив?» — тупо подумал он.