Виталий Забирко - Статус человека

Ярек молча кивнул и сел в кресло.

— Иди отдыхай, — сказал Сингурцу Ноали. — Возможно, ночью будет вахта.

— А! — отмахнулся Сингурц. — При такой погоде мы еще к вечеру будем на базе.

— Если мы идем верным курсом.

— Да, если мы идем верным курсом, — согласился Сингурц и направился к бытовому отсеку. — Спокойной вахты!

— Там на столе обед, — бросил через плечо Ярек. — Поешь.

— Спасибо, — поблагодарил. Сингурц, закрывая за собой дверь.

— Почему не разбудили? — недовольно буркнул Ярек.

— Вы так сладко спали-с! — прыснул Сунита.

— Прими тоникамид, — посоветовал Ноали.

— Спасибо, уже, — ответил Ярек, внимательно вглядываясь в панорамный экран заднего обзора.

Сзади, с интервалом в двести метров, мерно покачиваясь в автономном режиме, шли еще два «махаона». Последний через каждые пять километров отстреливал в вершины барханов вешки для разметки пути. Обычно «махаоны» совершали свои рейды между академгородком и базами «Северный полюс» и «Юго-Восточный хребет», перевозя грузы и людей, в автоматическом режиме по пеленгу. Но сейчас это стало невозможно. Любая связь, кроме кабельной, не работала, и даже обыкновенный компас в свернутом пространстве не хотел ничего показывать. Когда же стали готовить бригады специального назначения для демонтажа станций и. их переоборудования под школы-интернаты, то обрисовалась весьма плачевная ситуация. Картографическая съемка снежанской поверхности в свое время была отправлена на Землю, а ее копия, записанная почему-то лазерным способом в магнитном объеме, а не в обычной кристаллозаписи, не выводилась из памяти информатория все по той же причине, по которой отсутствовала и связь. Такое безгранично-беспечное доверие к биоэлектронной технике привело к тому, что никто и приблизительно не знал не то что расстояния до станций, но даже в какой стороне они находятся. Говорят, что Кратова, когда он об этом узнал, чуть не хватил удар. Он грозился разогнать всю картографическую группу, но оказалось, что ее на Сне-жане вообще нет. Съемку производили студенты Картографической службы, которые, сделав разметку академгородка и баз, отбыли на Землю, забрав с собой все материалы для оформления курсовых работ. И теперь путь к базам приходилось прокладывать заново, из-за отсутствия связи наобум, оставляя на своем пути вешки.

— Да, так, кстати, об анекдотах, — продолжил Сунита прерванный сменой вахты разговор. — Года три назад вольный бард Юрата Барвит провел на Снежане оригинальное исследование по возникновению и распространению анекдотов…

— Тот самый? — удивленно спросил Ноали. — Провозгласивший себя вдохновителем течения нового романтизма?

— Не знаю. Наверное. Я в поэзии не очень-то силен. Где он сейчас, что с ним и почему он задержался у нас тогда на полгода, я тоже не знаю. Может быть, он искал здесь вдохновение, а может, просто не успел к отбытию транспорта и ему пришлось ждать следующего рейса. Впрочем, это неважно.

Главное, что он остался.

Ярек уменьшил экран заднего обзора, затем легонько попробовал крылья «махаона». Огромная тень на снежной равнине послушно ушла в сторону и вернулась на свое место.

— О! Наш пилот, кажется, начинает приходить в себя! — послышалось сзади.

Ярек развернул кресло, чтобы видеть и рубку, и обзорные экраны.

— Сколько уже прошли?

— Восемь тысяч, — ответил Ноали. Ярек присвистнул.

— Хорошо идем. Если курс верен, часа через три будем над базой… Так что там насчет анекдотов?

— Ах да! — воскликнул Сунита. — Итак, я остановился на том, что Юрата Барвит остался на Снежане наедине со своим вдохновением. Я так думаю, что именно оно, впрочем, может быть, наоборот — его отсутствие, натолкнуло Юрату на подобное исследование. Как раз в тот момент Друа проводил какой-то тонкий эксперимент и затребовал от Совета наложения вето на Д-связь, так как возмущения, возникающие при проколе пространства Д-посылкой, мешали ему; «Добро» он получил, и наступили три месяца Большого снежанского молчания.

— По-моему, речь шла об анекдотах, — заметил Ярек.

— Я как раз к этому и подхожу, — кивнул Сунита. — Итак, как я уже сказал, наступило Большое снежанское молчание, которое для намеченного Юратой исследования оказалось прямо-таки на руку. Он исходил из тривиального соображения, что анекдоты знают все, а конкретных авторов — никто. Население в ту пору на Снежане было маленьким, тысяч пять, своего рода замкнутый мирок, на три месяца оторванный от остального мира. И тем не менее в этом замкнутом мирке появлялись анекдоты. Заинтригованный безымянным народным творчеством, Юрата и предпринял поиски таинственных авторов. И начал методический опрос: кто, от кого и когда услышал новый анекдот. Вначале цепочка его расследования оканчивалась экипажем последнего транспорта или связистами, ссылавшимися на разговоры с другими внепланетными станциями. Однако со временем, по мере отдаления момента отбытия транспорта со Снежаны и последнего сеанса связи, цепочка все чаще стала замыкаться сама на себя.

'Причем, чем Юрата был несколько обескуражен, она иногда замыкалась на нем самом. Тогда Юрата прекратил всякое посредничество в передаче анекдотов, и тут случилось невообразимое. Последние в цепочке все чаше стали утверждать, что впервые анекдот услышали именно от него, а с датами стал твориться такой бедлам, что Юрата в отчаянии вынужден был забросить свои опросы. К счастью, к этому моменту на Сне-жану прибыл транспорт с водой, и Юрата поспешно ретировался. По его же выражению — пока еще не успел сойти с ума.

— Ну а мораль? — спросил Ярек.

— Мораль?

— Выводы, если тебе так больше нравится.

— Ты, как всегда, забегаешь вперед, — сказал Сунита. — Я ведь еще не закончил. Где-то через полгода после этого в «Литературном вестнике» появилась статья Юраты Барвита под несколько пространным названием: «Некоторые соображения по вопросу возникновения юмористических форм народного творчества». В ней, пытаясь хоть как-то объяснить результаты своего исследования, Юрата, здесь надо отдать ему должное, иронизируя над собой, ссылается на вмешательство — ни много, ни мало — чуждого разума.

— Да… — протянул Ноали. — Не ново и даже более. Старо!

— У тебя есть свои соображения на этот счет? — усмехнулся Сунита.

Ноали пожал плечами.

— Не совсем мои, но есть.

— Ну-ну?

— Хорошо. Вот, пожалуйста, анекдот. Экспромтом, правда. Три студента штурманского факультета защищают курсовую работу по звездной картографии. «Нами исследована звездная система такая-то, имеющая одну планету. Параметры звезды такие-то, параметры планеты такие-то». Председатель комиссии спрашивает: «Планета, обнаруженная вами, соответствует стандарту Грейера-Моисеева. Согласно положению, вы имеете право дать звезде под номером таким-то и ее планете имена собственные. Какие имена вы им дали и, если возможно, объясните почему?» Студенты и отвечают: