Фредерик Пол - Те, кого принимают в расчет

На космическом корабле их было пятьдесят. И все они уже довольно долго жили вместе. Но пятьдесят пять в расчет не идут. Только три, скажем так, центральные фигуры имеют значение. Одна из них — Гибсен, украшенный бриллиантовыми эполетами и ниткой прекрасно подобранных рубинов. Вторая — Брэбент со своими чернильными пятнами тоже принимается в расчет. И, можно сказать, самая главная из всех — Рей Уэнсли.

Все же остальные не считаются, как бы они ни страдали. Итак, только эти трое.

Один из тех, кого в расчет не принимают, пронзительно кричал. Он был здесь самый маленький — крошечный и, так сказать, совсем новенький. Даже за обшивкой корабля, где готовились к полету разведывательные ракеты, Брэбент слышал его голос. Гибсен, подпрыгивая, как наживка на крючке, продвигался по коридору и тоже прекрасно его слышал. Рей слышала его еще лучше, так как находилась ближе всех к этому самому маленькому существу. А он извивался от ужасной боли, самой ужасной из всех, которые когда-либо испытывал, если не считать той, в результате конторой он и появился на свет пять недель и три дня тому назад.

Рей Уэнсли пальцем ноги подцепила пустую колыбельку малыша, которая в условиях, в которых они пребывали, была ни к чему, стукнула по кнопке настенного переговорного устройства и окликнула:

— Мери!

Через секунду из динамика послышалось сонное:

— М… м… м?

— Мери, ты бы лучше пришла сюда и помогла мне, — укоризненно заметила Рей. Она оставила микрофон включенным и вернулась к ребенку. Мери была мамой ребенка, и его плач лучше, чем любые убеждения, заставит ее поторопиться.

Маму ждали около часа. Сеточка для волос сползла у Рей набок, и их золото рассыпалось по спине. Но дедушке было не до этого. Она то похлопывала ребенка, то трясла его, приговаривая:

— Давай, милый. Ну, пожалуйста, выпусти воздух для тети Рейчел.

Рей отпустила ребенка и внимательно осмотрела его — крохотное, искривленное болью личико с закрытыми глазами, безволосая головка, беспомощно качающаяся на нежной шейке. Если бы на корабле была система искусственной гравитации, то есть сила тяжести, она бы никогда не отпустила малыша, нежные шейные мускулы просто не удержали бы его головку. К тому же, ребенок смог бы сам избавиться от лишнего воздуха в желудке, который и причинял ему столько боли. Этот ребенок был совершенно нормальным, и пузырьки воздуха были нормальными, только условия были другими.

С ним сейчас находилась Рей Уэнсли — девятнадцати лет от роду, семь из которых она провела в космосе.

На корабле был еще штурман Гибсен, который вовсе не был колонистом! Он заткнул уши, чтобы не слышать крики из детской, однако тщетно — комната слишком близко.

Штурман Гибсен сверкал: изящные золотистые кружева украшали его голубой китель из шелка; пуговицами служили крупные розовые жемчужины; на пальцах сверкали голубые бриллианты. Он весь блестел и переливался в лучах скрытых в нишах стен лампочек. Передвигаясь по коридору с помощью рук, он напевал:

Эта песенка была не очень популярна среди остальных членов экипажа колонистов, но надо сказать, и сам Гибсен был не очень популярен. Нет, он не считал себя обузой, он просто свыкся со своим положением.

Гибсен подал заявление о приеме в экипаж «Первопроходца П», потому что его задела за живое фраза одной подружки, будто он никогда не сможет туда попасть. Для полета в космос необходимо больше, чем владение простыми техническими навыками, которые, разумеется, у Гибсена были. Кроме этого необходимы… Ну так вот, необходимы определенные качества, которые бы объединяли всех отобранных пятьдесят с лишним человек, поскольку более семи лет им предстоит жить в ограниченном пространстве размерами в трехэтажный дом.

Никто и подумать не мог, что Гибсен способен попасть в состав команды корабля. Он, правда, сам на это не рассчитывал и был просто поражен, когда психолог Брэбент объявил об этом.

Как и большинство кандидатов, Гибсен решил подписать контракт, соблазнившись выплачиваемой в виде аванса за все восемнадцать лет путешествия суммой, и растратил ее. Почти все деньги он превратил в золото и драгоценности, а на остаток купил одежду на всю дорогу.

Каждый день штурман щеголял в усыпанной драгоценными камнями одежде, пока судьба не сыграла с ним злую шутку. Да, если бы это была шутка! Далеко не так. Это была мечта, которую он лелеял всю жизнь. Он воплотил ее в осязаемое доказательство успеха и был удовлетворен.

Ребенок уже стал пунцовым. Вне всяких сомнений, виной всему, была невесомость. Колика? Да, на Земле это назвали бы коликой — так, кажется, звучит это слово.

Для детей, страдающих коликой, существует одно древнее предписание: «Нужно закрыть ребенка толстым звуконепроницаемым колпаком».

«Как раз то, что нужно, — иронично подумала Рэй. — Все стены корабля, вместе взятые, не в состоянии приглушить крик одного ребенка. Но где же Мери?» Она с определенными трудностями положила ребенка в колыбель и пристегнула ее к специальным ремням. Сами ремни крепились к стенам таким образом, чтобы в условиях невесомости ребенок не пострадал от удара о какой-нибудь предмет. Рей оставила ребенка висеть, подобно Магомету, а сама вытолкнулась в коридор.

Как раз Мери приближалась. Далеко позади виднелся Гибсен, который только что выплыл из боковой галереи.

— Мери, наконец-то!

Девушка остановила ее одной рукой, и они обе, вцепившись в дверной косяк детской комнаты, заглянули внутрь. У Рей сердце разрывалось от этого плача.

— Бедный малыш. Это продолжается уже целый час!

— Я знаю. — Мери Марн смотрела на ребенка, который болтал в воздухе своими маленькими розовыми ножками. Через секунду она возмущенно добавила: — Если бы мы с ребенком смогли улететь, этого бы больше никогда не было. Это несправедливо, Рей! На ракете было достаточно места, пока туда не влез Брэбент. Мы бы находились на Алефе Четыре, и ребенок ощущал бы свой вес, и…

Она умолкла, поскольку крики в детской внезапно прекратились и послышались булькающие звуки. Удушье. Ребенок одновременно замахал и задергал руками и ногами. На губах появилась желтоватая пена, которая собиралась в капли и разбрызгивалась по лицу, когда он пытался сделать вдох.

— Он начинает отхаркивать!

Рейчел Уэнсли была на несколько дюймов ближе и первой бросилась к ребенку, ухватилась за ремни и отстегнула их. Мэри пыталась ей помочь.

В общем, все было совершенно нормально. Грудные дети, когда в их пищеварительном тракте накапливается воздух, естественно, пытаются избавиться от него, так как он причиняет боль. В конечном счете это им удается. Иногда газы выходят сами, иногда вместе с ними отрыгивается немного молока. Все это нормально… но в обычных условиях.