Катрин Дреннан - Грезить в Городе Печалей

К тому же было еще кое-что, что его беспокоило. Он уже слышал эту фразу раньше.

«Мы живем ради Единственного. Мы умрем ради Единственного».

Очень странный инопланетянин, о котором было известно только его имя — Затрас, сказал это Синклеру на Вавилоне 4 как раз перед тем, как эта злосчастная станция исчезла во временном разломе в секторе 14, и с тех пор судьба ее была неизвестна. Но Затрас не мог быть рейнджером, по крайней мере, сейчас, раз минбарцы настаивали на том, что лишь они и люди могут вступать в ряды рейнджеров. Так почему же тогда он употребил именно эту фразу, столь похожую на девиз рейнджеров?

— Кажется, Анла'шок На хотел обсудить какие-то неотложные дела? — спросил Дженимер. Он и Ратенн, казалось, не решались прервать раздумья Синклера.

Синклер так и не привык слышать свое звание, ибо Дженимер и Ратенн обычно обращались к нему как к послу.

— Да, нам надо обсудить наши действия, касающиеся Вавилона 5.

Дженимер кивнул.

Синклер все больше беспокоился о состоянии здоровья лидера минбарцев. Дженимеру явно пришлось нелегко в последние три месяца: он служил своеобразным буфером между Синклером и теми членами Серого Совета и касты воинов, которые все еще были против рейнджеров. И хотя Избранный никогда не подавал виду и не жаловался, все это заметно отразилось на его здоровье.

— Пора распространить нашу деятельность на Вавилон 5, — продолжал Синклер. — Станция важна для нас как источник информации и ресурсов. Теперь, когда у нас есть рейнджеры-люди, прошедшие полный курс подготовки, я хотел бы отправить их туда для постоянной работы. Я хочу усилить наши действия в обоих этих направлениях. Пора Шеридану узнать о нашей работе.

Дженимер покачал головой.

— Ворлонцы говорят, что еще не время.

Хотя Улкеша не было рядом, он все же незримо присутствовал здесь, как всегда, всячески препятствуя их планам. Но минбарцы, включая Деленн, явно были согласны с ворлонцами в том, что Шеридан еще не готов все узнать. Они не собирались нарушать намеченные ими планы.

— Я так и знал, что вы это скажете, но если мы начнем расширять нашу деятельность на Вавилоне 5, то неизбежно привлечем к себе внимание. Если нами заинтересуется начальник службы безопасности, то работать там будет невозможно, это я вам гарантирую. По крайней мере, мы должны проинформировать начальника службы безопасности Гарибальди о том, что происходит. Только его одного, и никого больше. Я могу попросить его сотрудничать с рейнджерами, и, в случае необходимости, закрывать глаза на некоторые их действия.

— Но, если вы так поступите, то он немедленно сообщит об этом Шеридану, — сказал Ратенн.

— Нет, если я попрошу его этого не делать.

— Вы больше не являетесь его командиром, — сказал Дженимер.

— Да, но мы все еще друзья. И он мне обязан. Он выполнит то, о чем я его попрошу и, обещаю, будет бесценным союзником. Другого пути нет.

Дженимер задумался.

— Возможно, вы правы. Но только начальник службы безопасности. И вы должны быть осторожны в выражениях, когда будете составлять письмо.

— Постараюсь, — сказал Синклер, а потом добавил про себя: «Значит, нужно сообщить Гарибальди то, что ему необходимо знать, таким образом, чтобы это проскочило мимо Улкеша». — Я поручу одному из рейнджеров лично передать письмо. Копию письма я отправлю Деленн, чтобы держать ее в курсе дела. — Будет ли оно точной копией письма к Гарибальди он еще не решил. Всему свое время.

— Я уверен, что Улкеш согласится с этим.

— Вот и прекрасно, — сказал Синклер так нейтрально, как смог, а потом оставил эту тему.

Как только Синклер вернулся в свою квартиру, то сразу сел составлять письмо. Он решил сделать видеозапись, но сначала хотел тщательно проработать то, что желал сказать. Он написал первые слова.

Здравствуй, старый друг. Давно мы не виделись…

Чем проще, тем лучше. Гарибальди не отличается сентиментальностью.

Я доверил это послание своему товарищу, который поклялся доставить его тебе любой ценой — включая его собственную жизнь.

Это поможет убедить его в чрезвычайной важности того, что Синклер намеревался ему сообщить.

Моя деятельность на Минбаре подразумевает нечто большее, чем просто представлять Землю. Президент пока не знает об этом, и… думаю, что не стоит рассказывать ему.

Будь осторожен в том, что и кому из землян ты говоришь. Гарибальди наверняка поймет эту часть письма.

Приближается великая тьма, Майкл. Многие минбарцы ожидали ее прихода очень давно.

Он надеялся, что эти слова достаточно туманны даже для ворлонца. Следующая часть должна быть более понятной.

Я обращаюсь к тебе в надежде, что ты никому, даже Шеридану, не скажешь о том, что узнаешь от меня. Тот, кто передаст тебе это послание, — один из моих рейнджеров. Среди них есть минбарцы. Но большинство — люди. Их доставили сюда для того, чтобы научить совместным действиям и подготовить к грядущей борьбе… Пока их задача — патрулировать границы, слушать, наблюдать и вернуться с докладами, которые слишком важны, чтобы доверить их обычным каналам. Они — мои глаза и уши. Видя их, ты видишь и меня.

Во имя нашей дружбы я прошу, чтобы ты помогал им во всем.

Синклер замялся. Это была основная часть послания. Он задумался на мгновение, а потом решил продолжать в том же духе.

Как бы мне хотелось рассказать тебе больше… предупредить тебя. Но другие не считают, что время пришло.

Этого было недостаточно. Ему надо сказать что-нибудь более конкретное. Он стольким обязан Гарибальди и самому Вавилону 5. Что же он хотел сообщить своему старому другу? Он хотел предупредить его о Тенях. Ведь должен же он к настоящему времени узнать что-нибудь, видеть какие-нибудь отчеты, слышать какие-нибудь слухи…

Но Синклеру хотелось предупредить его не только о Тенях. Но и насчет ворлонцев. Он был несколько удивлен, когда осознал, насколько сильно в нем это желание и, тем не менее, он не был до конца уверен, от чего же именно нужно предостеречь Гарибальди. Сказать о том, как они уклончивы? О том, что они знают гораздо больше, чем говорят? Гарибальди это уже известно. Он знаком с Кошем. И, может быть, в этом суть. На Вавилоне 5 знают только Коша, только одного ворлонца, то есть знают только одну сторону Ворлона. Таинственную, но, кажется, добрую. Синклер сам верил в этот образ, пока не встретил еще одного ворлонца. Улкеш представлял другую их сторону, и Синклер считал, что это более темная сторона. Возможно, именно эта сторона у них более влиятельна.

Синклер вспомнил, что Гарибальди любил повторять: «Враг моего врага — мой друг». Синклер считал, что очень трудно представить ворлонцев в качестве чьих-либо друзей, но они явно враждовали с Тенями, которые были врагами всего сущего. Значит, это повод для объединения с ворлонцами. И повод для недоверия. Как же донести все это до Гарибальди так, чтобы ворлонцы не поняли, что он делает?