Галина Полынская - Чужая звезда Бетельгейзе

Грэм нехотя согласился. Он не любил залу переходов, сплошь загроможденную зеркалами, они были установлены таким хитроумным способом, что образовывали семь коридоров, пройдя по которым можно было в считанные минуты попасть не только на другой конец Альхены, но и вообще на любую другую планету созвездия Орион. Грэм же старался избегать коридоров. Мало того, что сам процесс перехода отнимал много сил и доставлял массу неприятных ощущений, так еще и казалось, что все это: и зеркала с их мрачной тайной силой, и тусклые дымки в конце длинных зеркальных хвостов, несут в себе нечто запретное и даже постыдное.

Дом еще спал, в высоких сводах витали лоскутья ночи. Шаги Грэма и Захарии звучали непривычно громко, и Грэм то и дело ловил себя на мысли, что хочется проскользнуть бесшумно, незаметно, будто они совершали побег…

– Ты не хочешь попрощаться? – голос Апреля настиг уже у самого входа в зеркальную комнату. Грэм обернулся.

– Я думал, ты спишь, не хотел будить.

– Ты отправляешься в такое рискованное путешествие тайно, ничего не обсудив с нами, так еще и не захотел проститься?

У Грэма резко обозначились скулы, опять Апрель заставлял его оправдываться и отчитываться.

– Я не хотел никакой шумихи, – четко проговаривая слова, произнес юноша. – С вами не простился из-за раннего часа, тем более, я не собираюсь долго задерживаться, мое возвращение будет скорым. Ты не позовешь Титруса?

– Не позову, он спит, зачем будить так рано пожилого человека. Так значит, ты и впрямь собираешься искать душу колоколов? – Апрель склонил голову набок, глядя на Грэма и полностью игнорируя присутствие Захарии. – Ты не подумал, что это может оказаться лишь поэтическим образом? Какая может быть душа у колоколов?

– Музыкальная, – неожиданно произнес Захария, раньше он никогда не вмешивался в разговоры Апреля и Грэма. – Идем, Грэм, пока рассвет не начался.

Грэм кивнул своему наставнику, открыл дверь и шагнул вслед за Захарией. С восходом Бетельгейзе алый свет потоками лился в окна, превращая зеркальные коридоры в еще более отталкивающее зрелище. Грэму казалось, что он заходит в утробу неведомого существа и идет по кроваво-красному пищеводу, поэтому он хотел успеть до рассвета.

Двери за юношами закрылись, а Апрель все еще не двигался с места.

– Какая мерзкая неблагодарность, – вздохнул он, и пошел прочь.

Грэм и Захария стояли у пятого коридора, через который можно было попасть на сумеречную сторону Альхены. Грэм медлил, на его лице было такое выражение, словно ему предстояло ступить в ров с нечистотами. Сотни и тысячи отражений застыли в зеркалах, в конце коридора подрагивала мутная дымка. Глубоко вздохнув, Грэм шагнул в коридор, Захария последовал за ним.

Титрус стоял у окна своей спальни и смотрел, как над площадью Дома Правления плотными потоками разливался алый свет Бетельгейзе, начинался ленивый, густой рассвет. Отчего-то именно в эти минуты, когда сквозь плотное облачное марево прорывались световые потоки, Титрус ощущал небывалую тоску отлученного от жизни человека. Он мало что знал о Земле, зато многое успел узнать о демонах. Единственные, кого он не опасался, были Апрель и Грэм, он был уверен, что знает их так же хорошо, как свою тоску в рассветные минуты. Он стоял у окна и думал о том, что у него осталась лишь одна мечта – увидеть земную церковь и понять, каким образом она построена, чтобы возвести нечто подобное на Альхене, где было лишь несколько храмовых, воздвигнутых звезде Бетельгейзе.

Выйдя из коридора, Грэм никак не мог отдышаться, запах приторный и горький одновременно, казалось, пропитал всё его существо. Захария достал из мешка чистую тряпицу и подал Грэму – у него носом шла кровь. Синего цвета.

– Мы на месте?

– Не совсем, немного пройти придется.

Грэм сложил испачканный платок и убрал в нагрудный карман куртки. Демон не должен разбрасываться своей кровью – это он усвоил с самого детства.

– Здесь уже не такой яркий свет, правда?

Они стояли у подножья рыжих скал, походивших на завалившиеся на бок огромные ступени.

– Правда, – Грэм рассматривал скалы. – За ними начинается сумрак?

– Видимо, да. Идем?

– Погоди, хочу взять из Тарты живой огонь.

Захария промолчал, он ни при каких обстоятельствах не стал бы связываться с непредсказуемым подземным миром Тарты. Для Грэма такой опыт тоже был первым, но он был полон какой-то злой решимости и уверенности что все, чего он захочет, получится.

Захария отошел в сторону и присел на гладкий оранжевый валун, напоминающий лысую макушку великана. Грэм встал на колени, опустил голову и что-то беззвучно зашептал, осторожно касаясь ладонями каменистой почвы. Он поглаживал землю так осторожно и неуверенно, словно был слепцом, впервые вышедшим из дома. Захария почувствовал, как сгустился воздух вокруг, стало трудно дышать, а виски сдавило так, что казалось еще немного и голова треснет, как пустая скорлупа. Тело налилось тяжестью и перестало слушаться, Захария будто превратился в мыслящий предмет, в нарост на валуне. Ужас, обуявший его метался по неподвижному телу, не находя выхода, он не мог даже закрыть глаза – не опускались веки. Тем временем побелевшие губы Грэма продолжали что-то нашептывать, плечи его опустились, он сгорбился, будто земля неудержимо его притягивала, ладони всё ощупывали и ощупывали каменистую почву с редкими пучками сухих трав. Внезапно раздался тихий глубинный гул, он быстро нарастал, земля дрогнула, под руками Грэма стал надуваться горячий земляной пузырь, он пошел трещинами и рассыпался. Из образовавшейся воронки полыхнуло пламя, и в воздухе завис яркий огненный сгусток с чертами прекрасного женского лица. Без сил Грэм опустился на землю и перевел дух. Оцепенение постепенно стало покидать Захарию.

– Как тебя зовут? – хрипло произнес Грэм.

– Кара, – ответил огненный лик. – Зачем я тебе?

– Мы идем в сумеречную Альхену, помоги нам.

– Зачем вы идете туда?

– Мы ищем музыку… – тихо произнес Захария, с трудом разомкнув сведенные судорогой челюсти.

– Почему ты не сказал, что Грэм ушел?!

Апреля удивил такой гнев Титруса. Обычно мягкий и спокойный, не повышающий голоса, он буквально раскалился от ярости. За отполированным руками и локтями длинным столом сидело еще пятеро не завершивших своего завтрака демонов, они с интересом стали прислушиваться, ожидая небывалого – скандала между опекунами молодого правителя. Апрель поднялся из-за стола, взял Титруса за плечо сильными смуглыми пальцами и вывел в соседнюю залу, где обычно собирался совет перед принятием важного решения.

– Чего ты раскричался перед всеми?