Александр Плонский - Алгоритм невозможного

При мысли, что от него зависит судьба множества людей, как уже живущих, так и еще не появившихся на свет, Фан-Орт испытывал не просто гордость, а болезненно сладкое наслаждение. Не зря он был лишен детства тираном-отцом, вытерпел такое, от чего любой на его месте лишился бы рассудка, а то и жизни. Не зря профессор Орт предпочел продлить себя в нем, вместо того, чтобы стать «призраком»!

В отсек управления вошла Орена.

— Милый, все собрались в конференц-зале. Ждут тебя. Настроение прекрасное. Даже Эрро считает, что скоро нашим мытарства закончатся! Ну, пошли. Обсудим, что предпринять дальше.

— Хватит обсуждений!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я уже принял решение, — отрезал Фан-Орт. — И не отвлекай меня, сейчас самый ответственный момент.

— Ответственный? Но ведь интеллект-автоматы…

— Они отключены. От них мало толку.

— Ты… не доверяешь мастерству интеллект-автоматов? А помнишь, что когда-то говорил об их надежности? Девять девяток, кажется?

— Дело не в надежности!

— В чем же тогда?

— Они отказались выполнять маневр. Им, видишь ли, не нра-вится моя стратегия! Они собирались снова вывести сфероид на орбиту ожидания.

Но я не желаю больше ждать. «Эмбрион» новой Гемы нужно запустить на расчетную траекторию как можно раньш е!

— Не рискованно ли это? — встревожилась Орена.

— Кто не рискует…

Орена с сомнением покачала головой.

— Ты хотя бы посоветовался с Эрро!

— Эрро, опять Эрро! — вспылил Фан-Орт. — Этот зануда все испортит. Пусть уж занимается своей монографией, а я как-нибудь обойдусь без его советов!

— Но ведь Эрро первоклассный астрофизик!

— Может быть, это он открыл эффект хронокомпрессии-хроноэкспансии?

— Конечно же, не он, а ты. И я горжусь тобой, милый. Но прошу тебя: продумай все еще раз. Не забывай, что мы отвечаем…

— За твои банки с икрой? Можешь о них не беспокоиться, хотя мне куда дороже наши будущие дети. Не миллионы безродных людишек, а мои собственные потомки, которым я передам эстафету, полученную из рук отца.

— Только помни свое детство и никогда…

— Могла бы не говорить. Кстати, мы уже начали маневр, а ты ничего и не почувствовала, — усмехнулся Фан-Орт покровительственно.

— Зачем вы заблокировали автоматы? — послышался за их спинами тонкий голос Эрро.

Фан-Орт вскочил в бешенстве.

— Это вас не касается!

— Это касается всех нас. Немедленно снимите блокировку!

— И не подумаю!

— Тогда я сниму сам!

— Только попробуйте!

Эрро быстрыми шажками засеменил в аппаратную, но Фан-Орт догнал его и коротким злым движением сбил с ног.

— Что ты делаешь, Фан! — закричала Орена. — Как тебе не стыдно!

Ты дикарь, а не сверхчеловек!

— Эй, вы, оба! — взревел Фан-Орт. — прочь отсюда или я вас…

Эрро вскочил с неожиданной быстротой. Его лицо напоминало гипсовую маску, по нему струилась кровь.

— Оглянитесь, — крикнул он на бегу. — Вот что вы наделали!

Случившееся показалось Орене кошмарным сном: сигнальные матрицы приборов полыхали оранжевым пламенем, ее Фан-Орт, уверенный в себе гигант, обладающий молниеносной реакцией, не ведающий страха и сомнений, тупо смотрел на них, а карлик Эрро, этот книжный червь, жалкий задохлик с разбитым лицом, не теряя ни секунды, спешил разблокировать автоматы…

Тяжесть, удушье, тьма обрушились на Орену. Перед тем, как по-терять сознание, она еще успела подумать:

«Эрро опоздал, это конец…»

— Рен, миленькая, ты жива… — донеслась сбивчивая скороговорка. — Я не виноват, поверь мне… Кто знал, что оторвется часть протопланетного облака… Словно из пращи… И прямо в сфероид!

Было нечем дышать. Она возвращалась из вязкого беспамятства, не сразу осознавая, что произошло.

— Эрро… жив?

— Это он виноват! Он! Если бы не отвлек меня в такой момент, если бы…

— Прекрати! Что с ним, что с остальными?

— Все, все погибли… Мы уцелели чудом… Не ходи туда… Тебе туда нельзя… Там такой ужас… — захлебывался словами Фан-Орт.

«Нет, это не Фан…» — подумала Орена.

Перед ней на коленях стоял незнакомый человек, жалкий, испуганный, сломленный.

Фан был не таким. Среди подростков-сверстников самый высокий, самый ловкий, самый сильный — он. Могучий юноша со скульптурным торсом — тоже он.

Отяжелевший богатырь с надменным взглядом — и это он…

Любила ли она Фан-Орта? Во всяком случае, была уверена, что любит. Хотя поначалу отчетливо видела его недостатки и пыталась с ними бороться. Потом смирилась и сама не заметила, как стала преувеличивать достоинства, дала укорениться в с ознании образу сверхчеловека, которому дозволено то, что запрещено обык-новенным людям.

И сейчас Орена с горьким недоумением пыталась понять, как могла утратить собственное «я», слепо уверовать в незадачливого «сверхчеловека», который стоит сейчас перед ней на коленях и раз-мазывает по щекам слезы?

…Им была суждена долгая постылая жизнь. Жизнь без будущего. Предстояло терпеть друг друга — худшего наказания не бывает.

Орена презирала себя за то, что не смогла распознать ничтожество. А

Фан-Орт винил во всем отца, который, оказывается, так и не сделал из него сверхчеловека…

Эрро успел-таки разблокировать автоматы. Но было уже слишком поздно. И все же гравитационные импульсы спасли сфероид от уничтожения пылающей плазмой: началась конденсация прото-планетного облака. Сфероид уподобился

«эмбриону» планеты, с которым связывал надежды Фан-Орт. Вокруг него образова-лась скорлупа из силикатов и железа. Их частицы, слипаясь под воздействием гравитационных импульсов, упрочнялись и, в свою очередь, притягивали рассеянное в пространстве вещество. Скорлупа стано вилась все толще и толще, сфероид постепенно разбухал…

Когда миновала опасность, интеллект-автоматы попытались выключить генератор гравитационных импульсов, чтобы прекратить конденсацию протопланетного облака, но процесс вышел из-под контроля: в катастрофе пострадали не только люди.

И еще миллиарды лет будет продолжаться формирование пла-неты, названной впоследствии Землею, пока из прилегающего к ее орбите пространства не аккумулируется практически все твердое вещество.

Интеллект-автоматы… Производная коллективного мозга гемян.

Вызов Человека Всевышнему…

Интеллект-автоматы… Безымянное нечто, наделенное ярким и действенным разумом. Не люди. Не машины. Не существа. У них нет аналогов. Они не поддаются описанию.

Интеллект-автоматы… Наследники лучших человеческих ка-честв, свободные от пороков. Бесполые аскеты, педанты, стоики, познавшие любовь по произведениям классиков, а ненависть по учебникам психиатрии.

Они так и останутся не понятыми людьми. Их будут ассоциировать с роботами. Но они и не претендуют на большее, как не претендуют на власть, славу, богатство и человеческую признательность.