Элизабет Мун - Смена командования

— Но, Хобарт, как же нам все вернуть на круги своя? Как сделать все по-прежнему?

Именно этого вопроса Хобарт и ждал.

— Нужно сделать то, что я тебе сейчас скажу, — ответил он. — На всех заседаниях Большого Совета мне будет нужна твоя поддержка. Я буду сообщать, что именно ты должен говорить и когда и за кого голосовать. Если министры начнут сотрудничать с нами, то мы потихоньку склоним к тому же и Венецию.

— Ей не понравится. — Оскар надул пухлые щеки.

— Меня это совершенно не волнует, — сказал Хобарт. — Я не позволю женщине становиться на пути прогресса, не позволю женщине мешать септу Кон-селлайнов. — Как он ждал этого момента, наверное, даже больше, чем Оскар. Венеция всегда мешала, вечно совала нос не в свое дело, на каждом собрании директоров от нее просто отбоя не было. Сколько раз ему приходилось выпроваживать ее из своего офиса за то, что она морочила голову клеркам, говорила им всякую ерунду. Кажется, она вбила себе в голову, что на нее возложена миссия по моральному очищению септа.

— Мы несем ответственность перед Правящими Династиями… — любила повторять она, а Хобарт в ответ лишь скрежетал зубами. Ни перед кем они не несут никакой ответственности, кроме как перед держателями семейных акций. Он не собирался уговаривать ее продолжать выпуск недоброкачественных препаратов. Делу это не поможет, а разговоров вокруг и так достаточно. За ними теперь пристально наблюдают. Но не святыми же становиться, хотя Венеция, похоже, именно так все себе и представляет.

— Если бы Кемтре не оказался слабым человеком, не произошло бы никаких несчастий. Сначала он всеми этими лекарствами довел до безумия сына, а потом создал эти жуткие клоны.

— По-моему, клонирование не такая уж плохая штука.

— Нет, конечно, но численность населения увеличивается с невероятной скоростью. Нам не нужны клоны, нам нужны здравомыслящие, сильные люди, мужчины, способные на разумные поступки, без истерик. Только не принимай это на свой счет. — Он внимательно наблюдал за Оскаром, но Оскар ни капли не обиделся на то, что Хобарт назвал его сестру истеричкой. — А теперь слушай, Оскар. Я хочу, чтобы ты поговорил в институте Бродерика, пусть они усерднее возьмутся за работу…

— В институте Бродерика? Что они такого сделали?

Иногда Хобарту казалось, что Оскар вообще ни о чем не думает. О Венеции такого не скажешь, хотя практичности ей не хватает.

— Оскар, в институте Бродерика работает доктор Маргулис. — Оскар все еще ничего не понимал. — Тот самый доктор Маргулис, который написал скандальный отчет о недоброкачественных препаратах, поступающих с Пэтчкока.

— Ах, тот самый… доктор Маргулис. Но я думал…

— Он написал еще кое-что. Я уверен, что в душе он настоящий эйджеист, и просто стремится любой ценой отпугнуть людей от омоложения. В последние пятнадцать лет Бродерик разрешал ему действовать на свое усмотрение, и вот к чему привели эти так называемые независимые исследования. Слишком дорого это обходится и мне, и тебе, и всем Правящим Династиям. Его нужно держать под контролем, в крайнем случае, необходимо, чтобы другой специалист проводил беспристрастные исследования, которые показали бы все преимущества омоложения. А так как две трети денег на поддержку института Бродерика выделяет септ Конселлайнов, им следует напомнить о том, что наука должна быть справедливой.

— А они не будут жаловаться, требовать академических свобод и прочее?

— Они же не университет. Они исследовательский институт, существующий на частные пожертвования. Если ты сможешь разумно повести разговор, они все поймут правильно и никакого скандала не будет. Ты должен это сделать.

Оскар ушел, а Хобарт шумно и с облегчением вздохнул. Идиоты. Его окружают идиоты и дураки, сами ничего не умеют, но ждут чего-то от него. Он посмотрел на свой стол и попросил секретаря прислать к нему Педара Оррегиемоса. Еще один идиот. Не очень влиятельное семейство, но хлопот всем доставляет немало. От рождения Педар обыкновенный прихвостень, а таких можно использовать в своих целях.

Вошел Педар с очень самодовольным видом. Хобарту некогда было выяснять, в чем дело. Да и поводов к самодовольству скоро прибавится.

— У нас назревает серьезная проблема, — заявил он. Выражение лица Педара быстро изменилось, теперь оно выражало озабоченность. — Ты знаешь, что на экстренном заседании Совета после убийства лорда Торнбакла меня выбрали временным Спикером. — Педар кивнул. — На следующем заседании решится очень многое. Чтобы снова не сползти вниз в аморфное состояние, в котором Совет пребывал во времена прежнего правления, если мы хотим достойно встретить все трудности, нам надо действовать, и действовать быстро. Ты поможешь мне?

— Конечно, — ответил Педар. — Что мне нужно делать?

— В конечном счете ты можешь стать моим министром иностранных дел. — Хобарт остановился, на-слаждаясь видом присмиревшего Педара. Конечно, он не ожидал такой чести… прекрасно, значит, будет стараться изо всех сил. — Но не сразу. Сначала нуж-но внести некоторые изменения в законы. Я дам тебе текст изменений и буду ждать оценки возможной ре-акции.

— Конечно, я постараюсь сделать все как можно быстрее.

— Я скоро созову следующее заседание.

Педар кивнул в ответ, как болванчик. Понимает ли он вообще всю важность происходящего? Осознает ли, насколько принципиально делать все как можно быстрее, как время сейчас играет на руку Консел-лайнам? На секунду Хобарт даже подумал рассказать Педару, как он планирует перераспределить влияние в семействе, заручившись поддержкой одних и избавившись от других, чтобы обеспечить себе нужное количество голосов. Но передумал. Пусть лучше Педар ничего не знает.

И Хобарт продолжал:

— После заседания я проведу некоторые замены в Кабинете министров. Министр иностранных дел один из первых кандидатов на замену. Ты должен хорошо понимать, кто нам по-настоящему опасен. — Хобарт наклонился ближе к Педару. — Несмотря на все эти разговоры, войны бояться нечего. Нас много, мы сильны, у нас прекрасные армия и Флот. Антон Лепеску был, конечно, немного не в себе, но не следует втаптывать в грязь все его идеи, например, насчет военных и войны. Если бы он возглавил операцию по спасению Брюн, неужели ты думаешь, нам бы впоследствии докучали оставшиеся в живых террористы? — Педар покачал головой, а Хобарт в ответ улыбнулся и продолжал: — Конечно нет. Он бы сделал так, что просто никого и в живых не осталось. И не допустил бы такого идиотизма с этими бесконечными женщинами и детьми, с каждым из них еще беды не оберешься. И кому мы обязаны этой дипломатической и политической ошибкой? Друзьям Банни Торнбакла, семейству Сер-рано. У которых, как известно, нет прямого представителя в Большом Совете.