Андрей Ливадный - Наемник

– Сначала надо вырваться с Роуга, – мрачновато заметил Глеб. – Я не могу сейчас дать ответ на твой вопрос.

– Интеллекты попытаются достать тебя, Глеб, любым доступным способом. Они используют память Ники, напомнят, что сегодняшняя ситуация уходит корнями в твою ненависть к людям, взамен на лояльность предложат то, к чему ты стремился, – виртуальное бессмертие и прочие мысленные блага…

– Я помню все, что сказала Ника! – Глеб отвернулся. – Я чуть не убил ее здесь, на Роуге… Ты прав в одном – нам следует убираться отсюда. – Дымов вновь повернулся к Кирсанову. – Зови Айлу и Стивена, будем готовить «Аскета» к старту.

– Как ты сказал? – удивленно переспросил Андрей.

– «Аскет», – повторил Дымов. – Так я мысленно назвал корабль.

«Аскет» вышел из гиперпространства в четырех световых секундах от дрейфующей в глубинах космоса рукотворной конструкции.

Датчики боевой локационной системы мгновенно зафиксировали объект, автоматически заработало распознавание целей, – люди еще не успели прийти в себя после выхода корабля из гиперсферы, а на стереомониторы командного мостика уже поступили данные идентификации:

Обнаружена станция боевого терраформирования класса «Эдем». Идет анализ выявленных сигнатур.

– Боевая тревога! – Глеб, мельком взглянув на модель энергетической активности бортовых систем станции, включил герметизацию пилот-ложемента. Сложная противоперегрузочная конструкция тут же трансформировалась, замыкаясь в герметичную сферу из прозрачного бронепластика.

Стивен и Андрей молча подчинились, Айла же не торопилась последовать приказу, ее буквально зачаровал вид дрейфующего в космосе объекта.

Издалека станция была похожа на исполинское фантастическое растение: основой конструкции служил двухкилометровый стержень, внутри которого располагались системы управления, силовая установка, хранилища генетического материала. К внешней обшивке крепились вытянутые, похожие на лепестки или листья сегменты оранжерей, где агротехнические сервомеханизмы выращивали генетически модифицированные растения, выводили особые штаммы бактерий и микроорганизмов, создавая уникальные самодостаточные экосистемы в рамках программы боевого терраформирования планет.

Проект «Эдем» зародился еще на заре освоения космоса. В свое время он мог изменить ход истории, – если бы через гиперсферу, в поддержку колониальным транспортам, были бы направлены подобные роботизированные комплексы, то многие из колоний Великого Исхода, вместо веков деградации или предельно жестокой борьбы с чуждыми биосферами, получили бы шанс на спокойное планомерное развитие… Однако этого не случилось, колониальный проект «Эдем» был признан слишком дорогостоящим, нецелесообразным, и работы в данном направлении свернули.

Начавшийся четырьмя столетиями позже конфликт Земли и Колоний придал новый импульс исследованиям по преобразованию биосфер иных миров. На основе древних разработок были созданы и внедрены в серию станции боевого терраформирования планет, сначала уничтожавшие биосферы оккупированных силами Альянса миров, а затем воссоздающие на их поверхности генетически измененные экосистемы, призванные служить целям войны.

– Айла! Загерметизируй ложемент! – Гневный приказ Глеба заставил девушку вздрогнуть, оторвать взгляд от экранов обзора, вернуться в реальность.

Машинально коснувшись сенсора герметизации, она все же не удержалась от короткой реплики:

– Я не глухая!..

Две полусферические створки сомкнулись над ее креслом, внутри изолированного пространства включились автономные секции приборов, вспыхнуло с десяток голографических экранов.

– Глеб, это просто древняя станция. Расслабься, – добавила она, не ощущая угрозы.

– Станции «Эдем» входили в состав флота Альянса, – возразил Дымов, активируя подсистемы дальнего обнаружения и противоракетного щита. – Они оснащались средствами противокосмической обороны. На борту проводились секретные исследования, так что радушного приема ждать нечего.

– Но мы вышли из гиперсферы полторы минуты назад! И никто не думает на нас нападать!

– Расстояние еще слишком велико для ракет. – Дымов, в отличие от Айлы, не питал иллюзий. Он не сомневался – «Эдем» готов к бою, и как только «Аскет» пересечет незримую черту, оборонительные комплексы тут же начнут противодействие.

Фрегат отработал двигателями коррекции, в его обшивке открылись диафрагменные оружейные порты.

– Что ты делаешь? – возмущенно воскликнула Айла. – Глеб, мы не должны разрушать «Эдем»!

– Станция вооружена и окажет сопротивление, – сухо отрезал Дымов.

– Глеб, но есть же какой-то выход?! – взмолилась Айла. – Разве ты не понимаешь, что «Эдем» – это единственный шанс на возрождение биосфер многих планет?!

– Нет, не понимаю, – Дымов продолжал маневрировать, удерживая фрегат на безопасном удалении от станции боевого терраформирования.

– Там, на борту, уникальные генетические материалы, результаты многовековых исследований, сотни планетопреобразующих механизмов! – не успокаивалась девушка. – С помощью «Эдема» мы сможем наполнить жизнью выжженные войной миры! Ради этого стоит рискнуть!

– Хорошо, Айла, мы попробуем… – Глеб продолжал сканирование с безопасного расстояния. – Но я ничего тебе не обещаю.

Она повернулась, насколько позволили страховочные ремни, посмотрела на Глеба через преграду бронепластика и слабо улыбнулась краешком губ.

В ее глазах стыл лихорадочный блеск. Одержимая мечтой о живых, цветущих планетах, она внезапно получила негаданный подарок судьбы и не могла сейчас думать ни о чем ином. Даже состояние Глеба, его потаенная боль, ясно читаемая во взгляде, не останавливали, а, наоборот, лишь подстегивали ее уверенность в собственной правоте.

– Глеб… Я стану оживлять планеты, а ты – защищать их!.. – невольно вырвалось у Айлы.

Дымов лишь слабо усмехнулся в ответ.

Секундное наваждение рассеялось. Она отвернулась, снова глядя на «Эдем».

Пальцы Глеба легли на покрытую текстоглифами сенсорную клавиатуру.

– Стив, Андрей, готовим системы «Аскета» к бою. Старт АРК по готовности. Автоматические истребители в стартовых шахтах с первой по восьмую – в режим ожидания команды. Батареям – расчет точечного поражения целей! Начинаем боевое маневрирование!

Им не пришлось открывать огонь.

Станция оказалась наполовину разрушенной, в секциях оранжерей зияли пробоины, большинство боевых надстроек превращены в обломки.

Глебу с трудом давались некоторые решения. Он привык отвечать только за себя. Психология «Одиночки» крепко въелась в рассудок – просьбы других людей вызывали протест, казались необоснованными, ведущими к неоправданному риску.