Лоис Буджолд - Осколки чести

Она приложила специальный разрядник к суставам, восстанавливая их подвижность, и начала раздевать труп.

— А вы часто разговариваете с… ними? — спросил обескураженный Феррел.

— Всегда. Вежливость, знаете ли. Некоторые процедуры, которым я их подвергаю, довольно-таки неделикатны, но их все же можно проделать с учтивостью.

Феррел покачал головой.

— Я лично считаю, что это непристойно.

— Непристойно?

— Вся эта возня с мертвыми телами. Столько усилий и затрат на то, чтобы собрать их. То есть, им-то ведь уже все равно. Пятьдесят-сто килограмм разлагающегося мяса. Лучше было бы просто оставить их в космосе.

Ничуть не обиженная Бони пожала плечами, продолжая заниматься своим делом. Она сложила одежду и разобрала содержимое карманов, выложив его в ряд на столе.

— Мне нравится осматривать карманы, — заметила она. — Вспоминаю, как в детстве я ходила к кому-нибудь в гости. Когда я зачем-нибудь поднималась на верхний этаж, то любила заглядывать в комнаты и смотреть, какие вещи есть у хозяев дома, как они их содержат. Опрятные комнаты всегда внушали мне уважение — сама я никогда не умела держать вещи в порядке. А если в комнате был кавардак, то я знала, что встретила родственную душу. Вещи человека — это нечто вроде внешней оболочки его разума, наподобие раковины моллюска. Я люблю представлять себе, какими людьми они были, судя по их карманам. Кто аккуратным, кто неряхой; кто держал в карманах только самое необходимое, кто набивал их личными вещами… Вот, например, лейтенант Делео. Должно быть, он был очень ответственным. Все строго по уставу, за исключением маленького видеодиска из дома. Наверное, от жены. По-моему, он был довольно милым человеком.

Она аккуратно сложила коллекцию вещей в пакет с соответствующей биркой.

— Но вы же не собираетесь смотреть эту запись? — ужаснулся Феррел.

— Нет, конечно. Это было бы вторжением в частную жизнь.

Он хрипло хохотнул:

— Не улавливаю разницы.

— Ах.

Она закончила медицинский осмотр, подготовила пластиковый мешок и принялась обмывать труп. Когда она до осторожной чистки в области гениталий, необходимой из-за расслабления сфинктера, Феррел наконец удрал.

«Она просто чокнутая, — думал он. — Интересно, она выбрала такую работу, потому что у нее не все дома, или наоборот — работа стала причиной ее помешательства?»

Феррелу приснилось, что он плывет на шхуне по морю и вытягивает из воды сети, полные мертвецов — мокрых, переливающихся разноцветной чешуей; он поднимал их на борт и сваливал в трюм. Он проснулся, обливаясь холодным потом. Каким облегчением было вернуться в пилотское кресло и снова стать одним целым с кораблем. Корабль был чистым, холодным и совершенным, бессмертным подобно богу; можно было забыть, что у тебя когда-то был сфинктер.

Прошел еще целый день, прежде чем они выловили очередную рыбу.

— Странная траектория, — заметил Феррел, когда Бони заняла свое место за пультом управления буксиром.

— Да… О, я вижу его. Это барраярец. Далеко же его занесло.

— Тьфу ты. Вышвырните его обратно.

— О, нет. У нас есть идентификационные данные на всех их погибших. Это ведь было частью мирных соглашений, также как и обмен пленными.

— Если вспомнить, что они вытворяли с нашими пленными, не думаю, что мы обязаны что-то делать для них.

Она пожала плечами.

Барраярский офицер оказался высоким, широкоплечим человеком; судя по нашивкам на воротнике — командором. Медтехник окружила его такой же заботой, что и лейтенанта Делео. И даже большей: она приложила немалые усилия на то, чтобы выпрямить тело, и долго массировала кончиками пальцев покрытое пятнами лицо, стараясь вернуть ему хоть мало-мальски человеческий облик. Феррел наблюдал за этим процессом с всевозрастающим отвращением.

— Жаль, что у него так сильно раздвинулись губы, — заметила Терса между делом. — Это придает ему нехарактерно хищный вид. По-моему, он был довольно симпатичным парнем.

В одном из его карманов обнаружился небольшой медальон, в котором был спрятан крохотный стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Внутренняя сторона золотой крышки была густо испещрена причудливыми завитками барраярского алфавита.

— Что это? — полюбопытствовал Феррел.

Поднеся медальон к свету, она внимательно рассмотрела его.

— Это что-то вроде талисмана, или памятного сувенира. За последние три месяца я многое узнала о барраярцах. Перетряхнешь десяток из них — и у девятерых наверняка обнаружится в карманах какой-нибудь медальон или амулет на счастье. Причем офицеры в этом ничем не отличаются от рядовых.

— Глупый предрассудок.

— Не знаю, предрассудок это или же просто обычай. Однажды мы обрабатывали раненого пленного… он утверждал, что это всего лишь дань традиции. Талисманы по обычаю дарят солдатам, но никто в них не верит. Однако когда мы попытались забрать у него амулет, раздевая перед операцией, он начал сопротивляться. Прежде чем дали наркоз, его с трудом удерживали три санитара. По-моему, это было довольно неслабо для человека, у которого оторвало обе ноги. Он плакал… хотя, конечно, он был в состоянии шока.

Поневоле заинтригованный, Феррел разглядывал медальон, покачивая его на короткой цепочке. Медальон был сцеплен с еще одним кулоном — прядью волос, запаянной в прозрачный пластик.

— Что-то вроде святой воды? — поинтересовался он.

— Почти. Это очень распространенный талисман — называется «материнские слезы». Интересно, смогу ли я разобрать надпись… Похоже, он хранил этот медальон уже много лет. Здесь написано «мичман», и дата… Видимо, он был подарен ему по случаю присвоения офицерского звания.

— Но это же не настоящие слезы?

— Напротив, самые настоящие. Именно поэтому они и должны служить защитой.

— Похоже, это не слишком действенное средство.

— Да, похоже что… нет.

Феррел иронически хмыкнул.

— Ненавижу этих парней, но при этом мне как будто даже жаль его мать.

Бони забрала у него цепочку с кулонами, поднесла локон в пластмассе к свету и прочла надпись.

— Не жалейте ее. Она счастливая женщина.

— Как так?

— Это ее посмертный локон. Судя по надписи, она умерла три года назад.

— И это тоже должно приносить удачу?

— Нет, не обязательно. Просто память, насколько я понимаю. Довольно милый обычай. Самый отвратительный талисман, с каким мне приходилось сталкиваться, да и самый уникальный, представлял собой маленький кожаный мешочек, висевший на шее хозяина. Он был наполнен землей и листьями, в которых находилось то, что я сначала приняла за скелет какой-то твари вроде лягушки, сантиметров десяти длиной. Но потом присмотрелась получше и поняла, что это скелет человеческого зародыша. Очень странно. По-моему, это какая-то черная магия. Довольно неожиданно было найти такую вещь на офицере инженерной службы.